Ким Ёнха - Мемуары убийцы

Давным-давно в юные годы я пытался научиться понимать людей. Для меня это было сложной задачей. Я всегда избегал смотреть людям в глаза. Они же считали меня воспитанным и застенчивым юношей.

Я заучивал выражения лица перед зеркалом. Грустный взгляд, радостный, обеспокоенный, разочарованный… Ещё использовал простой трюк: следил за мимикой говорящего человека и старался воспроизвести её в ответ. Если собеседник хмурился, я хмурился тоже, если смеялся – вторил его смеху.

В старину люди верили, что внутри зеркала живёт дьявол. Тот дьявол, которого они видели в зеркале, – это был я.

Внезапно захотел повидаться с сестрой.

Сказал Ынхи, а она ответила, что моя сестра давно умерла.

– От чего она умерла?

– У неё же было малокровие, от этого и умерла.

Возможно, что и так.

Я работал ветеринаром. Подходящее занятие для убийцы. Можно сколько угодно использовать анестетики, которыми свалишь и слона. Провинциальный ветеринар всё время в разъездах. Пока городские ветврачи протирают штаны в лечебницах, осматривая кошечек и собачек, провинциальные врачуют коров, свиней, домашнюю птицу и постоянно находятся в пути. Мне случалось оперировать лошадей. Если не считать каких-нибудь кур, лечить приходилось млекопитающих. А их внутренности не так уж сильно отличаются от человеческих.

Снова очнулся непонятно где. В совершенно незнакомом районе. Как мне потом рассказали, местные юнцы заметили, что я шатаюсь туда-сюда и окружили меня, а я испугался и полез в драку. Появился полицейский, связался с кем-то по рации, отвёз меня в участок. Теперь это часто происходит: теряю память и брожу по всей округе, пока местные не хватают меня и не отправляют в полицию.

Так и повторяется: незнакомое место, захват, полицейский участок.

Болезнь Альцгеймера для стареющего серийного убийцы – как телепередача «Розыгрыш», которую устраивает сама жизнь. Сюрприз, вас снимали скрытой камерой! Испугались? Ну извините, это всего лишь шутка.

Решил каждый день заучивать по стихотворению. Попробовал, совсем не просто.

Я плохо знаю современных поэтов. Их слишком сложно понять. Однако эти строчки мне понравились. Запишу здесь.

«Моя боль не имеет субтитров, её не прочтёшь». Ким Кёнчжу, «Безжалостный город».

И ещё оттуда же:

«Прожитое мною время – это вино, которое никто не попробовал. Я же пьянею от одной этикетки».

Выбрался в город за продуктами. У лаборатории, где работает Ынхи, вышагивал туда-сюда какой-то мужчина, показавшийся смутно знакомым. Кто такой, не смог вспомнить. Только когда по дороге домой увидел ехавший навстречу мне джип, понял. Это же был тот самый мерзавец. Проверил его имя в блокноте. Пак Чутхэ. Он подбирается к Ынхи.

Снова стал заниматься спортом. В основном тренирую руки. Врач говорил, что спорт помогает замедлить прогрессирование болезни, но я упражняюсь не из-за того. Всё ради Ынхи. В решающей схватке сильные руки помогут победить противника. Схватить, сдавить, не отпускать. Горло – слабое место млекопитающих. Если кислород не будет поступать в мозг, смерть наступит в течение нескольких минут. Или, как минимум, мозг будет повреждён необратимо.

Знакомый из Культурного центра однажды обронил, что ему нравится моё стихотворение и он опубликует его в своём литературном журнале. Было это тридцать с лишним лет назад. Я не возражал, и через некоторое время он позвонил. Спросил, куда отправить журнал, когда тот будет готов. И ещё назвал номер своего банковского счёта. Я спросил, должен ли я ему заплатить, и он ответил, что все так делают. Тогда я отказался публиковаться, но он начал хныкать, что издание почти готово и менять сейчас что-либо было бы затруднительно. Меня охватило сильнейшее желание объяснить ему, что такое настоящие трудности, о которых он, очевидно, не имел ни малейшего понятия. Но всё-таки в сложившейся ситуации виноват был не только он – вся эта история началась из-за моего самомнения. Через несколько дней мне доставили двести экземпляров местного литературного журнала с опубликованным стихотворением. К ним была приложена открытка, поздравляющая меня с началом литературной карьеры. Я оставил себе один экземпляр, а остальные использовал вместо дров. Стихи хорошо горели.

Во всяком случае, с тех пор меня называли поэтом. Писать стихи, которые никто не прочтёт, – то же самое, что совершать убийства, о которых никто не узнает.