Кэтти Райх - Смерть дня

Я посмотрела на маленькие ручки, ямочки на суставах. Бертран прав. Ран самозащиты на младенцах не будет. Страдание смешалось с гневом.

– Я хочу, чтобы этого мерзавца поймали.

Я посмотрела Райану в глаза.

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы ты достал его, Райан. Правда. Именно его. Прежде чем нам попадется еще один выпотрошенный младенец. Зачем мы вообще нужны, если не можем остановить таких ублюдков?

Электрическая голубизна полыхнула в ответ.

– Мы возьмем его, Бреннан. Даже не сомневайся.

Оставшуюся часть дня я ездила на лифте от кабинета до комнаты для аутопсии и обратно. Вскрытие займет не меньше двух дней, поскольку Ламанш занимался всеми четырьмя жертвами.

Стандартная процедура в делах об убийстве – один патологоанатом обеспечивает последовательность расследования и основательность показаний, если дело доходит до суда.

Когда я заглянула около часа, Матиаса уже отвезли в холодильник, шло вскрытие второго ребенка. Второй дубль сыгранной утром сцены. Те же актеры. Те же декорации. Та же жертва. Только на сей раз на браслете написано "Малахия".

В полпятого живот Малахии зашили, крошечный скальп вернули на место вместе с лицом. Если не обращать внимания на У-образные разрезы и увечья на груди, младенцы готовы к погребению. Только никто пока не знал, где оно произойдет. Или кто его устроит.

Райан с Бертраном тоже провели весь день, бегая туда-обратно. Со стоп обоих мальчиков взяли отпечатки, но кляксы в больничных регистрациях о рождении, как известно, прочтению не поддаются, и Райан не надеялся найти подходящую пару.

Кости руки и запястья составляют примерно двадцать пять процентов от всего скелета. У взрослого в каждой руке по двадцать семь костей, у младенца – гораздо меньше, в зависимости от возраста. Я попыталась определить по рентгеновским снимкам, какие кости и в какой степени сформировались. По моим подсчетам, Матиасу и Малахии было около четырех месяцев, когда их убили.

Данные передали в средства массовой информации, но, кроме обычных психов, никто не отозвался. Мы больше всего надеялись на взрослые трупы в холодильнике. Когда определим их личности, тут же выяснится, кто дети. А пока младенцы оставались ребенком Матиасом и ребенком Малахией.

В пятницу я не видела ни Райана, ни Бертрана. Ламанш весь день провел внизу с телами взрослых из Сен-Жовита. В лаборатории гистологии отмокали младенческие ребра в стеклянных пузырьках. Любые сохранившиеся борозды или полоски будут совсем крошечные, а я не хотела повредить их кипячением или выскабливанием и также не могла рисковать со скальпелем или ножницами, чтобы не оставить лишних зарубок. Так что оставалось только периодически менять воду и убирать отстающую плоть.

Я обрадовалась временной передышке и тратила свободное время на отчет по Элизабет Николе, который обещала сдать сегодня. Раз в Шарлотт надо вернуться в понедельник, ребра остаются на выходные. Если ничего не изменится, я успею закончить все срочные дела к понедельнику.

Звонок, прозвучавший в десять тридцать, в мои расчеты никак не вписывался.

– Извините меня, ради Бога, доктор Бреннан.

Английский, речь замедленная, каждое слово тщательно подобрано.

– Сестра Жюльена, приятно вас слышать.

– Простите меня за надоедливость.

– Надоедливость?

Я пролистала розовые листочки на столе. В среду она действительно звонила, но я решила, что сестра просто хотела продолжить наш разговор. Оказалось, мне положили еще две записки с ее именем и номером.

– Это мне следует извиниться. Я вчера весь день была очень занята и не проверила сообщения. Извините.

Молчание.

– Я как раз пишу отчет.

– Нет-нет, я не из-за отчета. То есть, конечно, он очень важен для всех нас. И мы очень ждем...

Она замешкалась, я представила, как между черными бровями углубилась непреходящая бороздка. Сестра Жюльена всегда выглядела озабоченной.

– Мне очень неловко, но я не знаю, к кому обратиться. Я, конечно, молилась и знаю, что Бог меня услышал, но я чувствую, что обязана что-то предпринять. Я посвятила себя работе, хранению божественных архивов, но у меня есть и земная семья.

Она составляла слова в предложения четко, тщательно подбирая каждое.

Снова длинная пауза. Я терпеливо ждала.

– Он помогает тем, кто помогает себе сам.

– Да.

– Дело в моей племяннице, Анне. Анне Гойетт. Я говорила вам о ней в среду.

– Ваша племянница?