Майкл Корита - Добро пожаловать в ад

— Я не могу заставить ее заплатить тебе. Я не могу даже поговорить с ней, черт тебя возьми! Копы сидят у меня под окном — только и ждут возможности отправить меня за решетку!

— Ух ты, звучит круто! Ладно, слушай. У тебя в запасе весь сегодняшний день, чтобы придумать, как выкрутиться. Лично мне есть пока чем заняться. Например, твоей девчонкой. Как тебе такая мысль?

— Если ты тронешь ее хоть пальцем…

— Заткнись и слушай, — перебил он меня. — Она в порядке. И ей ничего не грозит. Но ты сейчас не в том положении, чтобы угрожать, понял? Мы должны получить наши деньги. И не где-нибудь под мостом или на обочине автострады, как в каком-нибудь дрянном фильме. Тебе все равно не удастся нас увидеть, так что не трать зря время, придумывая способ нам помешать. Твоя единственная возможность — точно следовать всем нашим инструкциям. Итак, в твоем распоряжении весь сегодняшний день — за это время ты должен убедить Джефферсонову женушку найти деньги и держать их под рукой. Вечером я позвоню еще раз — скажу тебе номер счета и дам несколько простых указаний. Она переведет деньги на этот счет и сделает это сама, с помощью компьютера. А когда мы убедимся, что все в порядке и эти деньги упали на счет, что никакой возврат невозможен, тогда у тебя появится возможность забрать свою девушку. Но только на наших условиях, понял? А пока что ситуация вышла у тебя из-под контроля. И если ты думаешь, что можешь командовать, выкинь это из головы.

— Это ты виноват, что мне запретили разговаривать с Карен, — прошипел я. — Ты подставил меня, подонок, а теперь рассчитываешь, что я смогу убедить ее заплатить тебе? Это невозможно.

— А тебе и не нужно стараться, чтобы это стало возможным. Беги в полицию, расскажи им все и пусть сами решают. Переложи ответственность на них. Только если решишь это сделать, не забывай, чем тебе это грозит. Честно говоря, Перри, я думал, ты умнее, — презрительно бросил он. — Надеешься, что копы сработают быстро? Что ж, тогда молись, чтобы они успели. И знаешь что еще, Перри? Вспомни, сколько времени ты уже бьешься над этим — и разве за все это время тебе удалось хоть раз увидеть мое лицо? Может, ты хотя бы догадался, как меня зовут? Так что подумай об этом, ладно?

Он бросил трубку.

Я медленно опустил телефон на столик и отключил его, захлопнув крышку — пальцы действовали автоматически, потому что голова была занята совсем другим. Я застыл, точно пригвожденный к месту. Потом, очнувшись, опрометью бросился к окну, осторожно раздвинул жалюзи и выглянул, стараясь разглядеть, стоит ли у меня под окнами та машина.

Эми хотела, чтобы я приехал… А я, дурак, отказался, потому что побоялся, что машина увяжется за мной, поскольку не хотел, чтобы полиция торчала под окнами же ее дома и следила за нами до самого утра.

— Она не имеет ко всему этого никакого отношения, — крикнул я, но ответа, естественно, не было. — Нет, похоже, теперь имеет, — поправился я. И благодарить за это я должен только самого себя.

Мне следовало решить, что делать, но мысли у меня разбегались, и я никак не мог их собрать, сколько ни старался. Варианты того, что я могу предпринять, один за другим приходили мне в голову, но тут же пропадали, потому что их заслонял образ Эми. Я видел ее такой, какой запомнил в наше последнее свидание: в смешной, не по размеру футболке и съехавших на кончик носа очках… Я снова слышал ее голос, слышал, как она пообещала вытащить меня из тюрьмы, как возмущенно отвергла мою идею насчет подкопа, пообещав перебросить через стену тюрьмы крюк с веревкой, до сих пор скучавший в ее чулане, поскольку только такой способ побега кажется стильным.

На часах было семь двадцать утра. За окном поток машин на Лорейн с каждой минутой становился все гуще, день постепенно набирал обороты, и люди, которым не грозило ничего более сложного и страшного, чем необходимость заполнить налоговую декларацию или поменять в машине масло, беззаботно катили мимо моего дома, в то время как я бессильно застыл у окна, провожая их невидящим взглядом.

— Ну, Линкольн, давай, шевелись же, — снова во весь голос рявкнул я, и слова, сорвавшись с моих губ, закружились по пустой комнате, отдаваясь в ушах, — я слышал себя, но не понимал, как будто кто-то сказал это на неизвестном мне языке. — Шевелись же, ну!

Я поспешно натянул одежду, зашнуровал ботинки, прицепил к брючному ремню кобуру и сунул в нее пистолет. Все это было сделано машинально — все, чего касались мои пальцы, казалось каким-то ненастоящим. Я покосился на часы — стрелки показывали семь тридцать. Со времени звонка прошло пятнадцать минут, а я все еще торчал дома и так ничего и не придумал. Меня переполняло желание двигаться, что-то делать, с каждой минутой оно становилось все острее, но суетиться сейчас было не просто бесполезно, но и опасно: я мог совершить ошибку, которую в этих обстоятельствах нельзя было допустить, потому что она могла стать для меня роковой. Даже перед тем как выйти из дома, следовало хорошенько подумать. Если полицейские заметят, как я выхожу, они увяжутся за мной, в этом можно было не сомневаться. Сейчас я не собирался позволить им это сделать. Поэтому я крадучись спустился по лестнице, бросился к задней двери и осторожно приоткрыл ее — вроде бы тут меня никто не поджидал. Перебежав через дворик, я ухватился руками за изгородь, окружавшую по периметру наше здание, подтянулся и перепрыгнул, приземлившись на аллее. Потом преодолел еще одну такую же изгородь, оказался на еще одном заднем дворе, после этого выбрался на Четфилд и быстрой рысью помчался к дому Джо.