Иви Позитиви - Задним числом. ДжазЭкшн в трьох отделениях

– Одна нога здесь, другая там, – обещал Серёга.

– Урок музыки – это святое! – дрожащим голосом сказал Клеопатр Акакиевич. – А если бы Бах отвлекался по пустякам, когда писал свою бессмертную седьмую симфонию?

Певун (такую кличку дали учителю музыки) – единственный учитель в школе, который ни за что и никогда не отпускал со своих уроков. Коца и Кекс знали, когда подавать компот. Сначала принюхался Певун, а потом класс обернулся и посмотрел на Серёгу Симоненко, который, выпучив глаза, пытался обратить необратимое. С тех пор Серёга притих аж до выпускного класса. Пару раз он пытался восстановить права лидера, но Коца и Кекс быстро напоминали ему компот, и Серёга под общий хохот тушевался и так просидел в тихонях до выпускного класса. С тех пор Кекс и Коца прослыли школьными приколистами, чьи выдумки сорвали не одну контрольную. И вот теперь наступило время для их лебединой песни. Приколисты задумали оставить после себя такую память, поворошив которую, на душе станет легко и весело. Прогуляв урок, Коца и Кекс зашли в женский туалет и, перехихикиваясь, приступили к подготовке прикола. После случая с Серёгой, хохмачи сделали много чего весёлого. То добавили надпись: «Подождите учителя», к дорожному знаку: «Школа. Проезжайте тихо, не убейте ребёнка». Если классу не нравился какой-то учитель, то Коца и Кекс знали, что делать. Например, ручку двери намазать вьетнамским кремом-бальзамом «Звёздочка», а если вообще доставал, то дверь снимали с петель, и при открытии она падала на учителя. Стул не забывали посыпать мелом, а на стол рассыпать чёрный молотый перец. По мере взросления шутки ставали более изощрённые. И тут ребята перегнули палку и вернули авторитет Серёге Симоненко. Как говорится, полезли туда, куда очень хотели, но не знали как. Самая красивая девчонка в классе, Катрин, сводила с ума не только всех парней, а и учителей мужского пола. Красивой блондинке с голубыми глазами стоило взглянуть или поманить пальчиком, и все было так, как ей хотелось. Любая оценка и прихоть выполнялась мгновенно. Никто даже не смог предположить, что над королевой красоты можно подшутить. Коца и Кекс решили дерзнуть. Жизнь приколистов испортила обычная прищепка, к которой была привязана нитка. Прищепку, незаметно прикрепили сзади подола юбки, а нитку закинули на плечо ближе к груди.

– Что это за фиготень, – потянув нитку, сказала Катрин и явила классу свои прекрасные белые трусики в красную клубничку.

Серёга Симоненко сразу поймал момент. Подбежав к диверсантам, он треснул их лбами, и повалил на пол. Дальше началось самое страшное. Взяв швабру, Катрин подошла к горе-приколистам и начала избивать бедолаг не по-детски. Никто не решался остановить Катрин. Особенно парни, которые выпучив глаза, уставились на подол юбки, который все ещё оставался задранным. Когда переломалась швабра, Катрин велела Серёге Симоненко поднести два ведра с грязной водой. Но облить «шутников» грязной водой было мало. Взглядом, велев Серёге надеть на головы несчастных ведра, Катрин начала по ним барабанить обломками швабры, и неизвестно насколько далеко бы она зашла, если бы в класс не зашёл Певун.

Выхватив обломки швабры, учитель музыки велел всем замолчать и немедля сесть за «патли». Сев за парты, которые имел ввиду учитель, класс никак не мог успокоиться. На истерические крики учителя Коца и Кекс поднялись и, не снимая вёдра, сели за «патли».

– Молчать!!! – плюясь, крикнул учитель, но класс не унимался.

Сняв с пострадавших вёдра, Певун ещё раз крикнул настоятельную просьбу сделать тишину. Класс никак не мог «заглохнуть» и, несмотря на классические угрозы вызвать директора и поставить всем неуд за поведение, «ржу не могу» продолжалось. Заметив, что его тайком снимают на телефоны, Певун незаметно поправил причёску, проверил ноздри и ширинку, и «О, ужас!», – громом разразилось в его голове. Взглянув на Катрин, которая в отличие от остальных не села на своё место, Певун, невнятно пробубнив просьбу сесть за парту, повернулся к доске, якобы написать тему урока. Стоило ему обернуться, как класс накрыла новая волна смеха. Кекс и Коца переглянулись, и заговорщицки улыбнулись своей проделке приклеить учителю на спину клочок бумаги с надписью: «Я Супер Лох!». Но Клеопатру Акакиевичу было плевать на смех – главное быстро застегнуть ширинку. Но молния не спешила подчиняться из-за «хозяйства», которое, помня клубнику на белоснежных трусиках Катрин, стояло как стрелки часов, показывающие на циферблате без пяти двенадцать.