Алексей Кондратенко: КАТРИНА: Дилогия

– Оставь меня, – я осушил шестую рюмку и, взглянув на бармена, лениво махнул через плечо. – Лучше прими заказ клиентки. Трещишь тут… Ты не знаешь, почему я сюда приперся, – продолжал бормотать я себе под нос.

Бармен покинул меня и отправился к девушке.

Тима все не было. Его телефон не отвечал.

Белое стекло рюмки тускло поблескивало в полумраке бара.

Я убрал сотовый в карман и посмотрел через плечо на столик, где только что устроилась девушка.

Бармен принял у нее заказ, кивнул мне и вернулся за стойку. Потянулся за запыленной темного цвета бутылкой, стоявшей на верхней полке бара, достал штопор, мельком взглянул на мое помятое лицо, ввинтил в пробку бутылки штопор и налил в чистый бокал для вина темно-красную прозрачную жидкость.

– Я это не заказывал, – хрипло пробормотал я.

– Так это и не для тебя. Сам же сказал, чтобы я принял заказ у посетительницы.

– И что же она заказала?

– Тебе это так интересно?

– А чем еще мне интересоваться?

Бармен терпеливо улыбнулся, удивленный моим внезапным порывом к общению.

– Самое дорогое вино, которое только у нас есть. И добавила « Если сможешь найти » – процитировал он с нарочито капризной интонацией девушку, сидящую за столиком позади меня.

Я посмеялся.

– Так и сказала?

– Так и сказала, – заверил он, медленно кивая головой. – Но не суди строго, все они богатые тусовщицы такие. А вообще-то, у нее очень приятный акцент.

– Акцент? – переспросил я.

Бармен с улыбкой кивнул, подхватил на ходу бокал с вином и двинулся к девушке в черном кожаном плаще.

Я посмотрел в зеркало барной стенки на богатую гостью. В осанке посетительницы сквозила гордость и изящество. Холод, который она впустила вместе с собой, так и не рассеялся. Когда она вошла в бар, разговоры поутихли. Это было неподходящее ей место. Но не ее богатство бросилось в глаза. Нечто иное. Что было стремительнее возможности поймать это. От чего мои мысли на мгновение вынырнули из могильного мрака, которым сейчас была окружена моя Марина. С появлением посетительницы в баре что-то изменилось.

К ее столику подошел бармен и, улыбнувшись ей, ловко поставил бокал на столешницу. Я наблюдал за ними через зеркало, когда в окнах вспыхнула молния, и на какое-то мгновение показалось, свет прошел сквозь брюнетку. Девушка пропала из виду, словно кроме бармена у столика никого больше не было.

Я оглянулся и, прищурившись, вгляделся в ее ровную спину.

– Спасибо, – поблагодарил бармена ее приятный спокойный голос, оттененный мелодичными бархатными нотами того самого акцента.

– Пожалуйста, – бармен двинулся в мою сторону, улыбаясь теперь мне.

Отвернувшись к барной стойке, я бросил взгляд в зеркало и убедился, что в отражении все так же, как на самом деле. Темное помещение бара, несколько столиков, молния сверкает за окнами с двух сторон от входной двери, не просвечивая насквозь ни одного из посетителей.

– У тебя такой вид, будто ты привидение увидел, – вероятно, бармен ждал от меня продолжения разговора. – Может, хватит? – он постучал пальцем по рюмке.

– Сейчас я не в настроении говорить о привидениях, – сморщившись, проговорил я. – Лучше налей мне чего-нибудь другого.

Тот терпеливо посмотрел на меня, опираясь на стойку бара руками и нависая надо мной.

– Кофе, например? Ты же коньяк даже пить не умеешь. Морщишься, после каждой рюмки головой мотаешь… Слушай, – он открыл дверцу холодильника, достал оттуда желтый сверток и положил его в микроволновку, – тебе нужно закусить. Давай так, я тебе гамбургер за счет заведения, а ты расскажешь, что тебя заставило торчать здесь и надираться в стельку.

– Нечего рассказывать. Я уже говорил тебе, что жду здесь друга. А он задерживается, – я достал телефон, часы показывали две минуты десятого. Потом глянул на микроволновку и сглотнул слюну. – А от гамбургера за счет заведения не откажусь. Но потом ты снова нальешь мне выпить.

Я чувствовал, что мне нельзя трезветь. Не затем я сюда пришел. Мне нужно отключиться. Необходимо.

Глухие удары волнами прокатывались по полированной крышке гроба. Зеркальные струйки воды извивались на сгибах черного дубового ящика, скрывавшего от меня любимое лицо, которое я теперь никогда больше не увижу. Мужчины в поношенных одеждах опускали гроб в могилу, сырые стены которой оползали и блестели в косом свете серебристой полоски утреннего неба над горизонтом.

Окна бара засветили фары машины. Возможно, Тим наконец приехал.