Алексей Кондратенко - КАТРИНА - Дилогия

Чувствуя груз ответственности, нерешительно вздохнул и насторожено заглянул ей в глаза.

– Готова? – спросил, сам не готовый к тому, что собираюсь сделать.

Девушка коротко кивнула.

Левой рукой я взял ее за плечо, а правую, в которой был пинцет, поднес к ране, и только сейчас понял, какое нелегкое дело добровольно взял на себя. Разглядев получше взрытые приподнятые края кожи, обрамляющие окровавленные рваные ткани внутри раны, я понял, что зря вызвался помогать.

Спустя секунду я тихо спросил, чтобы занять не только ее мысли, но и свои:

– Как тебя зовут?

Она странно посмотрела на меня долгим неодобрительным взглядом, отчего я начинал понимать, что задал совсем неуместный, а потому и нелепый, вопрос.

– Пулю не забудь достать, – напомнила она.

– Ладно, – я мог бы и раньше догадаться, что на этот вопрос она уж точно не ответит.

Когда кончики пинцета почти оказались в ее чернеющей ране, она вдруг сказала:

– Я Катрина.

Чуть не вздрогнув, я поднял к ней удивленные глаза и слегка улыбнулся в ответ. Это было красивое занятное имя, подходившее киллеру. Ее жест доверия немного облегчил мне работу. После ее ответа мои натянутые как тугая пружина нервы немного расслабились.

Гнев Катрины ослаб, и теперь у меня появилась бледная искорка надежды. Сосредоточившись и низко склонившись к ее плечу, я медленно и осторожно погрузил пинцет в порванную пулей плоть, отчего у меня свело живот, а силы моментально покинули мои руки. Сразу же из раны сильнее засочилась кровь. Катрина закрыла глаза и схватилась левой рукой за столешницу стола. С ужасом я начинал понимать, что пуля сидит глубже, чем я себе представлял. А уж ухватить ее оказалось еще сложнее. Пуля все время выскальзывала. Все отчетливее становились и сомнения: а пулю ли я пытаюсь ухватить? Я разжал пинцет и крепко захватил им пулю, хотя не был точно уверен в том, что это пуля. Потянул к себе, но пинцет вдруг соскочил, и из раны хлынула кровь.

Катрина издала двугласный животный рык. Я со страхом посмотрел на нее. Она часто задышала, закинула голову. С сожалением понимая, что бросить уже ничего нельзя, я обреченно продолжил. Снова ухватил пинцетом пулю, сжал посильнее и, решив, что нужно ее не тянуть, а резко достать, дернул пинцет на себя. Пинцет вышел неровно, задев рану изнутри, и Катрина вновь издала пугающий рык, оттолкнула меня двумя руками к окну. Ребра сдавили легкие, а потом я налетел на бетонный подоконник. Больно ударившись о него спиной, обмякший, я сполз в темноту пола. Пинцет с окровавленной пулей выпали из руки. Девушка спешно отвернулась от меня.

– Прости, что так больно, – прокашлявшись, виновато и совершенно честно сказал я Катрине, зажимающей потревоженную рану рукой.

Я осторожно поднялся, чувствуя, как туго разгибаются позвонки и насторожено замер, глядя на безмолвно застывшую фигуру наемницы. Некоторое время я пытался понять, почему она больше не произносит ни звука, почему не шевелится, потом испугался, что случайно сделал что-то не так.

– Катрина?

Она не отозвалась, и ни один напряженный мускул ее тела не дрогнул. Подобно статуе горгульи она хранила пугающую бездвижность. Ее поза была страшна и причины происходящего повергли мою душу в трепет.

– Катрина? – сдавлено повторил я, неосознанно начав делать шаги в ее сторону.

Вдруг я задел сонную артерию? Она бы уже умерла. Вдруг она сейчас умирает? Или может она невероятно зла и лучше ее не беспокоить?

Моя рука несмело легла на ее здоровое плечо, девушка не повернулась, и я обошел Катрину вокруг, остановившись перед ее опущенным лицом.

Она открыла и подняла на меня глаза. Я задохнулся, подавившись вскриком, который застрял в горле, не успев вырваться наружу. Прежде чем смог все осознать или поверить, я мгновенно отскочил от нее назад, словно от острого лезвия.

Роговицы ее некогда синих глаз сейчас ужасали раскаленным желтым сиянием, обрамленным черными кольцами, а зрачки сжались в точки. Этот взгляд мерцал в темноте, опалял душу и резал сердце. Она сделала шаг в мою сторону.

– Не подходи! – выдавил я.

– Марк, успокойся! Я тебя не трону, – медленно и спокойно проговорила Катрина. Она остановилась, видя, что я продолжаю пятиться от нее. Ее глаза в следующее мгновение погасли и приобрели прежний, человеческий цвет. – Не трону, доколе не будешь вытаскивать из меня зверя, – предостерегла она.

– Кто ты такая? – требовательно повысил голос я.

– Тебе не нужно этого знать. Ты этого не поймешь и не захочешь верить. Если всё пройдет гладко, ты вернешься к прежней жизни, и больше не вспомнишь о сегодняшней ночи, – Катрина сделала еще один шаг в мою сторону. – Поэтому я не стану тратить слова, а ты должен просто успокоиться, – она подошла совсем близко, и теперь ее неоднозначный взгляд пленил мой взгляд, который я тщетно пытался отвести. Катрина почти прижалась ко мне, когда вдруг развернулась и шагнула к окну. Опустилась на колено и взяла с пола окровавленную пулю. Подняла ее на уровень глаз и внимательно рассмотрела, потом выпрямилась и вышвырнула пулю в раковину. – На твоем месте, я бы за собственную шкуру серьезно опасалась, а не задавалась вопросом, кто в чьей.