Влад Костромин - Кукушкины слезки

– Твою мать! Кто мешал сапоги обуть? Хотя, – плюхнулся на пол, привалившись спиной к стене, успокаиваясь, был бы в сапогах – штаны бы так быстро не стащил.

Ури, пораженный двумя пулями, смотрел в стену единственным уцелевшим глазом. На месте второго пузырилось кровью входное отверстие.

– Твою мать! – выругался Александр Степанович.

Ситуация на глазах осложнялась. Порезанные стопы пульсировали болью, пачкая кровью выскобленный пол. Со стеклом в ногах много не повоюешь, а что воевать придется, с каждой минутой становилось все яснее. И чего этот дурак сорвался как с цепи? Какого черта он такой фортель выкинул? Ведь мог бы еще и пожить. В любом случае, закапывание трупов теперь отменяется – пораненными ногами на лопату толком не надавишь. Придется бросить в болото, хоть и не хочется.

Подтянул стоящие у порога сапоги и, шипя от боли, начал натягивать на ноги. Аптечка в доме – надо идти туда. Встал, с досады плюнул в лицо трупа и поковылял из бани.

***

Ехали в молчании. Виталий придирчиво осматривал трофейные патроны, Володя время от времени прикладывался к горлышку бутылки. Андрей Иванович смотрел в окно, размышляя, куда приведет эта дикая поездка, все больше похожая на дикую охоту. Наткнуться на ровном месте на промышляющих грабежами и убийствами людоедов – это явно выходило за рамки простого невезения. И совпадением не пахло никак. Какой-то всемогущий режиссер или режиссеры управляли событиями и неизвестно, что ожидало за следующим поворотом.

– Там дальше деревенька будет, – прервал мысли следователя Виталий, – Почаевка.

– И?.. – не понял Андрей Иванович.

– Можно заехать и похарчеваться.

– У тебя там есть знакомые?

– Леня Гусь, смотрящий тамошний.

– Я слышал, – подал голос лейтенант, – что у тебя с блатными проблемы были после убийства Витька.

– Было такое, – не стал отрицать Виталий, – но я думал, уже все понятно должно быть, что я тут не при чем.

– Напрасно ты так думал. А Леня Бруй? Там же тоже непонятки.

– Ты что, – Виталий резко обернулся к лейтенанту, – думаешь, что Бруя на меня вешают?

– Вроде как так поговаривали, – осторожно сказал Володя.

– Копать-колотить! Как бабушка говорила. Так что, на меня всех собак повесили? И ты только сейчас об этом сказал? Я думал, без меня тут все застыло, как муха в вязкой жиже янтаря, а тут, оказывается, жизнь бьет ключом и все по голове.

– Бутуя-то явно ты пришил… За Бутуя по любому спросят…

– Идея поужинать отменяется, – решительно сказал Виталий. – По-хорошему мне вообще сейчас надо рвать когти с максимальной скоростью и в противоположном направлении. Черт! Я ведь хотел оружием у него разжиться. Как же я сразу не подумал, что к блатным соваться нельзя? – сказал виновато. – Но без оружия с нас тоже толку мало будет: Карловка вооружена до зубов, а у нас ПМ и обрез.

– И патронов в обрез, – невесело пошутил Володя.

– Может, ты драматизируешь? – осторожно спросил Андрей Иванович. – Может, никто и не станет в нас сходу стрелять?

– Может и не станет, но быть глупой уткой на открытии охотничьего сезона я не собираюсь. Давайте вот что сделаем: если нельзя к уголовникам, то поедем к тому, кто против них.

– Это к кому? – не понял лейтенант.

– К твоему бывшему коллеге Александру Степановичу. Он в Давыдичах живет, у него как минимум ружьем разжиться можно, а если повезет, то и не только.

– Старому участковому? – уточнил следователь.

– Так точно.

– Который смерть Фомичевых покрыл?

– Тот самый.

– И ты думаешь, что он нам поможет?

– Не уверен, но особого выбора у нас нет.

– А с чего ему нам помогать? – спросил Володя.

– Хотя бы с того, что если бы, он тогда не закрыл глаза на убийство Фомичевых, – жестко сказал Андрей Иванович, – то многих смертей могло бы не быть.

– Может и могло бы, – пожал плечами Виталий, – а может и не могло. Кот Сашки Куприянова точно бы в живых остался. И Лени Бруя кошка…

– А что он за человек? – спросил следователь.

– Ну, – начал Виталий. – Слушайте. Он был в нашей деревне участковым, в звании капитана. Хотя, когда я попал на учет в детскую комнату милиции, за вагончик, он еще старшим лейтенантом был. Можно сказать, рос у нас на глазах. Понятно, что жить у нас в деревне участковый, по определению не мог. Поэтому был приходящим, точнее приезжающим. Так что в случае кражи социалистического имущества седлал свой «Урал» с коляской и приезжал вести следствие и дознание. Иногда и на драки приезжал, если приезжих сильно мордовали, и они после писали жалобы. Но в основном, кражи – вопросы мордобоя и поножовщины, как правило, решались без привлечения милиции.