Алекс Д - Куда приводят грехи

Началось все семь лет назад, когда я завязал со службой и вернулся домой. Думал, брат обрадуется, а он обдолбаный в усмерть, из универа выперли, в квартире помойка. Пришлось принять меры. Какое-то время пытался отношения наладить, особенно, когда Тёмка после лечения домой выписался. Хлебнул я тогда с ним, мама не горюй, глаз с него не сводил, за собой везде таскал, чтобы одного не бросать. В универе заставил восстановиться. Оставалось-то год всего доучиться. Тёмка потом в газетенку какую-то третьесортную устроился и до сих пор там торчит. И название какое-то дурацкое: «Оракул». Гороскопы, что ли, там клепает? Хотя по специальности Темка военный журналист; университет Минобороны закончил. Далеко мог пойти, а не одну колонку из года в год вести. Но, увы, свои мозги в чужую голову не вложишь, тем более, что сам покуралесил в юности не слабо.

Вообще, отношения с братом – отдельная тема, которой я старался не касаться. Пережили, забыли и дальше пошли. Из моего окружения только Стас Чупрасов знал о наших проблемах. Он считал, что мы оба виноваты.

– Оставлять его не надо было, Кирилл, – всплыли в памяти его слова. – Ты от горя на войну сбежал, когда родители погибли, а Артему некуда бежать было, вот он и сорвался.

Я не спорил с другом, ничего не доказывал, но он ошибался. Ни от какого горя я никуда не сбегал. Гибель родителей, вообще, к моему решению пойти в армию контрактником не имела никакого отношения. А ведь Стас именно о Тёмке поговорить вчера хотел.

Может, знал чего?

Теперь уже не расскажет.

– Мне нужна Божич Вероника Андреевна, – приблизившись к регистрационной стойке, произнёс я. Миловидная девушка в очках и белом халатике, дружелюбно улыбнулась.

– Кирилл Сергеевич? – она узнала мой голос. Симпатичная, но мне сейчас совсем не до знакомств.

– Да, добрый день, – опустил взгляд на табличку на ее груди: «Марина».

– Добрый день, – улыбнулась девушка. – Присаживайтесь пока, а я сообщу Веронике Андреевне, что вы здесь. – Она показал пальчиком в сторону кожаных больничных диванов, расставленных вдоль стены. – У нас есть кофейный аппарат, – сообщила любезная Марина.

– Спасибо, выйду на воздух, – хмуро кивнул. Лицо девушки обеспокоенно вытянулось. – Вернусь, – уверил я.

На самом деле мне адски хотелось курить. Кофейным аппаратом я все-таки воспользовался. Взял себе двойной эспрессо и вышел на улицу. Глаза слипались, несмотря на литр круто сваренного кофе с утра. Поспать удалось не больше пары часов. «Вечерняя тренировка» с подтянутой выносливой красоткой затянулась, я с трудом ее спровадил в первом часу ночи, а потом ненадолго задремал и … В общем, больше не уснул.

Спустившись с крыльца, я отошел в специально отведённое место, достал сигареты и закурил, игнорируя вибрирующий в кармане телефон. Разберусь с Артёмом, потом займусь своими проблемами. На какое-то время возьму все дела «Фемиды» на себя, а дальше видно будет. В конце концов, у меня есть незаменимая Элла Белевская. Справимся. Прорвемся.

Надо еще созвониться с бывшей женой Стаса – Жанной, хотя до ужаса не хочется. Может, ей понадобится моя помощь с похоронами. Больше родственников, кроме Жанны и сына, у Чупрасова нет. Мальчишку жалко…. Я помню, каким ударом для меня стала внезапная смерть родителей, а я был гораздо старше. Они попали в аварию, когда я на третьем курсе учился в Военной академии. Хотел пойти по следам отца. Он у меня суровый был – полковник, мать – учительница. Хорошо жили, скромно, по распорядку. А потом рухнуло все. Я академию бросил, ушел служить в армию и застрял там. Может и прав был Стас, не стоило оставлять Артема. Я думал, что взрослый парень, совершеннолетний, в универе учится, мозги на месте, а вон, чем закончилось.

Запивая горький вкус табака не менее горьким кофе, задрав голову кверху, я рассеянно смотрел на плывущие в синем небе облака сквозь тёмные стекла солнечных очков. Я гнал от себя тяжелые мысли, проглатывая всколыхнувшееся чувство вины вместе с остывшим эспрессо. Я никогда не был подвержен самобичеванию, иначе не продержался бы в армии пять лет. Я видел, как парни сослуживцы за один день седели, калеками становились, как сходили с ума, вешались и стрелялись, убивали и насиловали. Много, слишком много крови, ужаса, смертей. Выживает, сохранив рассудок только тот, кто умеет не чувствовать. Не сразу это приходит, закалка нужна. Не знаю, смог бы я бросить службу, если бы не последнее ранение. Не уверен. Круглосуточный стресс, смертельный риск, физическая нагрузка, режим многозадачности, выживание на грани возможностей в антисанитарных, нечеловеческих условиях. Как ни странно, мне все это помогало не свихнуться окончательно.