Владимир Гурвич - Дарю тебе жизнь

– Я разве обещал жениться на тебе?

– Нет. Но когда – нибудь ты это ведь сделаешь. Правда?

– Возможно, но не в ближайшее время, это точно. Мне надо сначала крепко встать на ноги. Ты же знаешь, у меня грандиозные планы.

– Можно совмещать и дела и семейную жизнь. Многие так делают.

– Я не многие и не такой как все. Запомни это детка. Пока.

Балакирев поспешно поцеловал Лору в щеку и едва ли не бегом бросился к выходу из квартиры. Этот разговор сильно обеспокоил его, он никак не был готов к такой теме. Вроде бы он и повода для нее не давал. С самого начала между ними был секс и ничего кроме секса. Или он не заметил, когда возникло что-то иное?

Балакирев мчался по вечернему городу и не видел, как в этот момент Лора, подойдя к кровати, схватила подушку, на которой несколько минут назад лежала его голова, и со злостью бросила ее в стену.

Бугров вошел в кабинет своего начальника с предчувствием недоброго. Виктор Павлович вызывал его нечасто, так как его работа редко пересекались с тем, чем занимался шеф. И если он пригласил его, Бугрова, заглянуть к себе, то это либо разнос, либо…

– Вызывали, Виктор Павлович? – Спросил Бургов, стоя на пороге кабинета.

– Да. Присаживайтесь, Юрий Николаевич.

Бугров прошел в кабинет, сел напротив начальника и выжидающе посмотрел на него.

– Мы с вами знакомы ни один год. Так что не стану ходить кругами, – продолжил хозяин кабинета. – Скажу все, как есть. Вы сами прекрасно знаете, в какой сложной ситуации находится наша компания. Не мне вам говорить.

У Бугрова вдруг пересохло в горле, но он постарался не подать и виду, что волнуется.

– Разумеется. Но мы делаем все возможное, чтобы исправить положение, – сказал он.

Виктор Николаевич, соглашаясь, кивнул головой.

– Я ценю ваши усилия. Вот только дела никак не улучшаются. Я очень сожалению, но вынужден принять решение о сокращении части персонала. В список сокращаемых попали и вы.

– Но, Виктор Павлович, это не справедливо. Я прилагаю столько усилий!

– Согласен, не справедливо, но у меня нет возможности платить вам зарплату. Что делать, такова нелегкая жизнь российского бизнеса. Я готов вам выплатить выходное пособие. Но это единственное, что я для вас могу сделать.

Бугров почувствовал, как переполняется ненавистью к этому человеку. Вот тебе и награда за многолетний добросовестный труд.

– Однажды вы сильно пожалеете об этом, – угрюмо произнес он.

– Возможно, но сейчас я думаю только о том, как бы продержаться. Я вас больше не задерживаю.

Бугров вошел в свою квартиру и первым делом посмотрел на отца. Тот сидел в инвалидной коляске и в свою очередь внимательно наблюдал за сыном. Бугров-младший знал, что Бугров-старший очень хорошо умеет читать выражение его лица. И постарался сделать его нейтральным. Но опоздал, отец уже что-то почувствовал. И, разумеется, поспешил этим воспользоваться.

– Что это ты заявился днем, в разгар рабочего дня? Уж не с работы ли поперли моего сынка? – Проницательно проговорил Николай Степанович.

– У тебя опять плохое настроение? – Попытался Бугров перевести разговор в другое русло.

– Настроение самое обычное. Только на вопрос чего не отвечаешь?

– Да ты прав, меня уволили по сокращению штатов, – буркнул Бугров. Все равно долго скрывать этот факт невозможно, так уж лучше признаться во всем сразу. По крайней мере, не придется поддерживать мучительную игру.

– Я так и знал, что это случится, – желчно проговорил отец. – Хороших сотрудников не увольняют. Почему-то меня ни разу не пытались уволить.

– Ты жил совсем в другое время, – не согласился Бугров. – А сейчас могут уволить любого. У моего начальника нет денег мне на зарплату.

– Ха, ха, не смеши. Велика была твоя зарплата, чтобы не было денег ее платить. Дураку ясно, что это не более чем предлог. Твой шеф избавляется от балласта. Так всегда происходит с неудачниками.

Бугров уже и не помнил, когда между ним и отцом установились такие неприязненные отношения. С какого-то момента ему стало казаться, что так было всегда. Хотя скорей всего это не так. Возможно, это началось после смерти матери. А возможно, это было неизбежно при любом развитии событий; уж слишком разные, взаимно исключающие характеры были у них.

Но особенно эти чувства обострились после того, как отец заболел и навсегда пересел в инвалидное кресло. Глухое раздражение, досада, которые словно осадочные породы, стали скапливаться в душе отца, все чаще выливались на сына. А на кого еще, почти ни с кем отец больше и не общается. Им бы разъехаться, чтобы немного остыть, успокоиться, да где взять денег на покупку квартиры. Вот и приходиться практически ежедневно терпеть злой нрав больного старика.