Иоланта Сержантова: Я дарю тебе радугу

Луна над лесом, истекая в мелкой мгле,

Сосны иглой повержена, а мне

Она улыбкой слабой, тихим стоном

Даёт понять, каким, и верным тоном

Наладить, от неё что ускользает.

Она жива ещё, но блекнет, меркнет, тает.

Луна над лесом, свет звезды ей дан взаймы.

Так жизнью, управляясь ей, не мы

В том , самом деле, управляем. Мы не можем!

Пусть гложет это, механизм сей жизни сложен,

И слажен, да не нами. Лунный свет…

Бледнее неба, тем оправдан сей сонет,

Ущербен он, так, как бывает часто.

Несчастен он, но честен, большей частью.

Позолота рассвета, озябшие стонут стволы

Тонут в скатерти снега поля, как столы.

Тронут ветром травы камертон.

Словно сон… славный сон…

Этой жизни нечаянный случай.

И когда-либо тучей

Пронесётся печальный конец,

Или… кто это был, на красивом коне?

– Так-то ты… не узнал?

– Так-то я… Не успел…

Фонарь луны подсвечивает путь.

И не свернуть с него под зорким оком.

Но правда в том, что в этом нет намёка,

А в этом есть одна, навеки суть.

Ты виноват во многом, это так.

Да небо, выкипая облаками,

Имея свой резон, отчасти такт,

Бросать тебе упрёк, как некто камень

Излишним почитает. Торопиться

Не стоит. А оно и не стремится,-

Созреет плод обиды точно в срок.

Когда не ожидаешь. Парой строк

Отделаться в свой адрес всем придётся.

Слезою мыши кошке отольётся.

Когда бы та, да знала, что творит…

Не всякий зрячий верное узрит

В себе самом, а, почитай, про прочих

Не думай плохо. Неба звёздны очи

Разглядывай почаще, то – услада,

А большего, поверь мне, и не надо.

Перо совы, кто к ней "на вы",

В порыве, да не обратится.

В порыве ветра. К мудрой птице.

С надрывом, не стыдясь мольбы,

Во взгляде между строк читая,

Что жизнь, как снег в апреле тает,

Не удержать полы тех вод.

То – повод не искать, где брод,

А так идти. Всё дальше, прямо.

Упрямо! Вовремя отпрянуть

Лишь от того, что навредит,

Тому, в грядущем, впереди,

Которых и в помине нет.

Не крещены, и белый свет

Ещё неведом им. Ведомы,

Крылом руки взмахнём, перо

Уроним, впрочем, всё равно.

Глазами сердца видно боле:

и доля, и чужого боли,

которых сонм. Избыть бы, счесть,

всё честь по чести, коли есть

она у сердца, быть должна,-

и честь, и совесть. Но она

вся в муках, словно бы в муке,

а сердце жмёт, и ты в руке

сжимаешь чьё-то сердце тоже.

И можешь раздавить, но всё же,

Та – бесконечная сердечность,

благоразумие – беспечность

смывает, словно волн накатом.

Удары сердца, как набатом

звучат, и, наполняя волю,

собой, врываются на волю

которой, коль размыслить, нет.

Есть только "да" и белый свет…

22.02.2022

Ломтями месяц, скипой дынной,

и ночью, неизбежной, длинной,

когда, пригрезившись, рассвет

не наступает,– силы нет

в себя прийти. Когда украдкой

берёзы сок рыдает в складках,

на радость выжившим мышам…

Округа свой теряя шарм,

срывает белые одежды,

и всё становится, как прежде:

те, щёк небритые пригорки,

младой листвы зелёной горький

сбивает с толку аромат,

Да жизнью прошлой невпопад

приходит вдруг на ум гордиться…

Сердясь, ручьём течёт водица,

звенит подобранным ключом.

А солнце – огненным мячом

швыряет в зеркала и стёкла.

И вот уже оно промокло,

но не серчает. "То ж весна…" -

бормочет. – "а уйдёт она,

скучать почнём, томиться зноем.

Известно дело-то такое,

обычай! Нам не изменить."

И отправляется в зенит.

Ломтями месяц, дынной скипой,

с закатом тянет день, под липой

ещё не скоро нам сидеть,

и птицам там не вить, не петь, -

до этих пор ещё далёко.

И с неба вниз парящий сокол

взирает, тоже ждёт весны.

Как ждём её зимой и мы.

Гонит ветер снег, всё ищет место,

Где ему мешать не будут. Тесно!

Не хватает дали и простора,

Он, должно быть, там, вдали, у створа,

Между тем забором и калиной,

С тенью голубой, как хвост павлина.

И сугроб – поплином, в рубчик мелкий.

Чиркнул кто-то спичкой? – чубчик белки

Рыжий на снегу заметен чётко.

Шишки под сосной, как чьи-то чётки.

Только бы метель, почуяв волю,

Нас не размела, как пыль по полю.