Влад Костромин - Шпулечник

– Вить, ты прямо как Горбачев, – уважительно сказала мать, – тебе только пятна не хватает, а так, язык подвешен что твое ботало.

– Мастерства не пропьешь, – отец приосанился. – Так вот, про что я? Вам, дети, наше поколение вручает переходящее знамя.

– Какое? – заинтересовался Димка.

– Переходящее, – раздраженно сказала мать. – Что непонятного, балбес?

– А где оно?

Мать посмотрела на отца.

– Это метафора, – вздохнув, начал объяснять отец, – временами переходящая в гиперболу. Понятно?

Мы ни черта не поняли, но послушно закивали.

– Вот и ладушки, – отец кивнул. – Тань, подавай уху. Первейшее дело с похмелья – уха. Даже у классика было про брат с похмелья помирает – ухи просит.

Мы начали хлебать жидкую уху из рыбы и лаврового листа с солью.

– Тань, ты рыбки то оставь, – сказал отец.

– Зачем?

– Вечером еще раз проварим, с морковочкой жареной, она за ночь застынет – заливное будет на неделю.

– Вить, может нам начать молиться перед едой?

– Тань, что за муха тебя укусила? К чему нам эта дурь?

– Мало ли… – смутилась мать.

После ухи мы с братом вышли во двор и сели на пни возле железного обода, служившего очагом.

– У нас новый метод, – сказал Димка.

– Угу.

– У нас новое мышление.

– Угу.

– У нас знамя!

– Переходящее, – поддакнул я.

– Мы должны использовать.

– Что использовать?

– Новый метод, новые возможности.

– Как?

– Я придумал, как, – брат хитро улыбнулся, из-за подбитого глаза став похожим на якута. Глаз пострадал от Сережки Рябого и Кольки Башкирина по кличке Башкир, поймавших Димку на мошенничестве при игре в карты. – Мы их всех обманем!

– Опять?

– В этот раз точно обманем!

– Как? – без особого интереса спросил я. Участвовать в отцовских и Димкиных авантюрах мне уже надоело: прибыли никакой, а неприятностей полный мешок.

– Мы наберем в магазине в долг.

– И что? Наберем, отдавать же потом все равно надо.

– Мы тетрадку сопрем, – прошептал брат.

У продавщицы Ирки была тетрадка, куда она записывала взятый в долг товар.

– Как сопрем?

– Молча, – глаза Димы блестели возбуждением. – Залезем ночью в магазин и сопрем!

Я задумался: магазин за последние полгода взламывали три раза, но украсть тетрадку с долговыми записями никто не додумался.

– Нам что, придется магазин взламывать?

– Да.

– Ты что, хочешь, чтобы меня посадили?

– Ты вечно так говоришь, – надулся брат. – Когда в детский сад лезли, тоже так ныл. И что? Не посадили же.

– Ты-то в детский сад сам не полез, нас с Чомбой отправил. Взял бы и залез, если такой умный. Все равно толку не было.

– Тебе не было, а мы добычу украли.

– Какую к черту добычу? Старый будильник и детские стулья? Стоило из-за этого мараться?

– Ты и этого не взял. Впустую слазил.

– Потому, что вы меня с секундомером обманули.

– Значит, ты дурачок, если тебя так легко обмануть, – Димка вскочил и начал приплясывать, напевая:

– Обманули дурачка на четыре кулачка.

Приставлял пальцы к носу, как Буратино в кино.

Пока он так плясал, из сада вышел Коля Мартынец по кличке Чомба и, подкравшись, влепил Димке пендель.

– Ты чего?! – обиженно оглянулся Дима.

– Ничего, просто так, – Чомба уселся на пень, на котором недавно восседал Димка. – Здорово, ребзя. Что делаете?

– Ничего, – ответил я и посмотрел на забор, за которым был загон для свиней. – Вот, свиней сторожим.

– Зачем?

– Воровать их стали, – быстро начал сочинять Димка.

– Разве свиней воруют? – всполошился Чомба.

– Бате из района бумага секретная пришла… – поддержал выдумку брата я. Уж больно Чомба был легковерный, грех было не разыграть.

– Цыгане, – закивал Димка. – Воруют и увозят на телегах.

– У нас свиньи в сарае, – пугливо оглянулся Чомба.

– Из сараев тоже воруют, – фантазировал брат. – В Пеклихлебах вообще целую ферму свиней украли.

– Ого! – глаза Чомбы расширились от удивления и начали часто моргать.

– Вот тебе и ого, – Дима важно посмотрел на друга. – Мы тут в засаде сидим.

– А что вы можете с цыганами сделать?

– Не мы, – брат понизил голос, – в загоне батя с ружьем, переодетый в свинью.

– Я пойду, – Чомба вскочил с пня, – мамке скажу, чтобы замок на сарай повесила.

– Иди, – разрешил Димка, усаживаясь на освободившийся пень. – Еще один дурак, – зевнул брат, глядя вслед растворившемуся в саду приятелю. – Поверил.

– Какой сам, такие и друзья, – согласился я.

Димка подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Прихватил из дома сумку и пошел в магазин. Взял в долг три трехлитровых банки с концентрированным лимонадом. Мы его разводили водой и продавали детям помладше. Едва дотащив концентрат, снова жадно кинулся в магазин и взял пачку печенья, пять брикетов киселя, две буханки хлеба и зачерствевший батон. Он бы, возможно, прихватил и что-то еще, но в магазине больше ничего не было.