Китти Сьюэлл - След крови

— Великий Невилл Фрэнк делает горшки! Не думала, что доживу до этого дня.

Невилл не стал выпускать когти. Мадлен увидела, как они с Элизабет переглянулись. Что-то здесь нечисто. Невилл своей огромной лапищей взял бокал с красным вином и осушил его одним глотком, будто наперсток.

«Неужели?…» Она была настолько занята собственными проблемами, что ей просто не приходило это в голову. Невиллу уже стукнуло семьдесят девять. Он больше полувека держался молодцом, целенаправленно проходя десятилетия портретов, пейзажей, натюрмортов, зарабатывая признание по обе стороны Атлантики. Сейчас, глядя на отца, она поняла: он постарел. Черт возьми, он разочаровался в жизни, устал! Даже художники должны уходить на покой. Возможно, и отец решил отойти от искусства, но из гордости не хотел в этом признаться. Может быть, работы его стали уже не те. По правде сказать, последние несколько картин, которые она видела, — нечто абстрактное, напоминающее цветы, — были явным отклонением от его педантичной манеры письма и абсолютно не соответствовали его уровню. Неужели выставка последних работ стала свидетельством заката его карьеры — как для него самого, так и для публики, покупателей и коллекционеров? Вероятно, агент посоветовал Невиллу остановиться, пока он был еще лидером. Благодаря такому шагу могла возрасти и стоимость его картин.

Мадлен вскочила и обняла отца за плечи.

— Мне кажется, керамика — это просто отлично. Я тебя дразню, потому что именно этого ты от меня и ждешь. — Она наклонилась и заглянула ему в глаза. — Мы должны поддерживать друг друга во всем. Верно, дружище?

— Да иди ты к черту! — стряхнул Невилл руки дочери. — Не нужно меня опекать. И потом, ты все равно ничего не понимаешь в керамике.

Мадлен, присмирев, снова опустилась на диван и сделала глоток из бокала, который Элизабет поставила на столик рядом с ней. На самом деле она разбиралась в керамике и время от времени покупала необычные работы. Когда она попыталась показать их отцу, тот, удостоив ее приобретения беглого взгляда, лишь снисходительно хмыкнул. Но любой может передумать, у любого могут появиться новые увлечения. Лишь бы это шло на пользу!

Невилл схватил с кофейного столика пульт управления и включил телевизор. Мадлен нахмурилась. Она редко видела, чтобы отец смотрел телевизор, и уж точно никогда при гостях. Он переключал каналы, не сводя глаз с экрана, а другой рукой протянул пустой бокал Элизабет, которая покорно встала и наполнила его из бутылки на столе. Мадлен удивлялась все больше и больше. Невилл был эксцентричным и частенько вздорным, но все двадцать лег брака относился к жене с уважением и обожанием. Он очень гордился тем, что соблазнил дочь английского аристократа, которая была даже моложе Росарии. Женщину, разделявшую его интересы, любившую пирушки, склонную к легкомысленным поступкам, обожавшую красиво одеваться и вкусно поесть и в то же время респектабельную, с образцовым произношением, не хуже его собственного (ничем таким Росария никогда не обладала). Поэтому казалось непостижимым, что он позволяет себе обращаться с ней вот так — с надменной бесцеремонностью.

Мадлен, прищурившись, посмотрела на Элизабет. Та ответила ей многозначительным взглядом, чуть покачав головой, а Невилл наконец наткнулся на какую-то мыльную оперу. Собственные трудности Мадлен постепенно уступили место раздражению. В комнате повисло напряжение. И это только потому, что она что-то не то сказала… Отец всегда дулся до тех пор, пока не вливал в себя достаточную порцию вина, после чего его настроение улучшалось и все были просто обязаны веселиться ему в угоду. В этом смысле ничего не изменилось. Невилл всегда был пупом земли, а мир вращался вокруг его потребностей и его настроения. Прибавьте к этому славу и богатство — вот вам и тяжелый случай нарциссизма. Он часто звонил дочери? Интересовался, как у нее дела? Вообще интересовался ее жизнью? Часто спрашивал у Мадлен о Росарии, если не считать редких вопросов об оплате счетов?

Какое-то время они сидели молча. Мадлен и Элизабет потягивали свои напитки, а Невилл глушил вино бокалами.

Молчание нарушила Мадлен.

— Невилл, мне нужно с тобой поговорить.

— Я вас оставлю.

Элизабет встала и с многозначительным видом покинула комнату. Мадлен была сбита с толку. Может, они поругались? Да, это единственное объяснение. Она повернулась к отцу, но тот не сводил глаз с телевизора.

— Мы никогда не говорили о Микаэле, верно?