Китти Сьюэлл - След крови

— Баржу оставила мне мама. Раньше она принадлежала ее отцу. Как ты уже, наверное, поняла, за нее много не получишь.

Оба были ошеломлены внезапной переменой в своих отношениях. Они обнялись и прилегли на сиденье. Мадлен почувствовала, как начали дрожать руки, а сердце учащенно забилось. Не стоило так поспешно соглашаться! Они вместе всего месяц, и она ждала подходящего момента, чтобы рассказать ему все. Она так и не решилась открыть правду — после всего, что с ней произошло, было так приятно чувствовать, что тебя любят. Но теперь пути назад нет.

— Я должна тебе кое-что сказать, Форрест.

Он повернул голову и пристально взглянул на Мадлен.

— Ты уже замужем?

Она высвободилась из его объятий.

— Ты помнишь тот день в саду дома, за которым ты присматривал… вскоре после нашей первой встречи?

— Такое разве забудешь! — серьезно ответил он. — Мне и вправду жаль, что я повел себя так. Я просто обезумел, когда понял, что мы…

— Нет, — прервала она. — Дело не в этом. Ты был абсолютно прав, когда разозлился, но, понимаешь… Я забеременела.

— Забеременела?

Он недоуменно уставился на нее.

— У нас была дочь, Форрест.

Она почувствовала, как по щекам потекли слезы.

— У нас была дочь… — ошарашенно повторил он, приподнимаясь на локте и вглядываясь в лицо Мадлен. — Ты шутишь?

Она покачала головой, не открывая глаз.

— А почему ты говоришь о ней «была»?

Мадлен разрыдалась. Она не собиралась плакать, но слезы уже нельзя было унять.

— Я отдала ее на удочерение… всего за две недели до того, как встретила тебя в плавучем квартале.

Он схватил ее за плечи и заставил посмотреть в глаза.

— Но, Мадлен, дорогая… зачем ты это сделала? Почему мне ничего не сказала?

Лицо его посерело, глаза расширились от ужаса.

— Я хотела тебе сказать. Я писала тебе письма, когда ты был в Индии. Ездила к твоему отцу в Ки-Ларго три года назад. Я думала рассказать ему о нашей дочери, но когда он сообщил, что у тебя есть невеста, что ты не хочешь читать мои письма… Он сказал, чтобы я оставила тебя в покое… Он был очень вежлив, но я поняла намек. Он рассказал мне о том, как ты был расстроен после нашего расставания.

Прошла минута. Тишину нарушали только пение птиц и всхлипывания Мадлен. Форрест потряс ее за плечи.

— Мадлен, перестань плакать. Нужно поговорить. Ты должна рассказать мне, почему отдала дочь.

Она попыталась справиться с рыданиями. Как ему объяснить, почему она так поступила? Разве он поймет?

— Моя мать взяла дело в свои руки и стала с самого рождения присматривать за малышкой. Думаю, такое положение вещей было неизбежным. Мне было всего шестнадцать, у меня случилась послеродовая депрессия, а она так хотела второго ребенка! Мы много ссорились из-за малышки, и наконец я не выдержала. В Англии я чувствовала себя инопланетянкой и очень скучала по дому. Поэтому я решила вернуться, оставив Микаэлу на попечение родителей, и начать жизнь заново. В конце концов отец встретил другую женщину, а у мамы не выдержали нервы. Я путешествовала с Джиной по Мексике… Я и понятия не имела, что происходит. Микаэлу отдали приемным родителям. Оказалось, что мать страдает шизофренией, а отец просто решил умыть руки. — Мадлен попыталась взглянуть Форресту в глаза, но не смогла. — Как только правда выплыла наружу, я тут же полетела в Бат, но чиновники из попечительского совета не позволили мне увидеть Микки. Я понимаю, девочке необходима была спокойная обстановка… Одному богу известно, что ей пришлось пережить! Пара, которая оформила над ней опеку, подала документы на удочерение. Я растерялась. Микаэла была по-настоящему счастлива с новыми родителями, а я чувствовала, что уже давно отказалась от собственной дочери. Я подписала необходимые бумаги, потому что решила, что просто обязана это сделать. Микаэле нужна настоящая семья…

Форрест сжал ее плечи.

— Уже поздно? Поздно вернуть ее?

Мадлен снова расплакалась, он обнял ее.

— Если бы я только знал…

— Поздно, Форрест. Слишком поздно.

— Я перерезал артерию в его паху лезвием бритвы. Надрез был тонюсеньким, но и его хватило, — рассказывал Эдмунд с оттенком профессиональной гордости.

Он сидел на кровати, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к подбородку. После очередного приступа болезни он выглядел совсем слабым, похудевшим, осунувшимся и напоминал скорее привидение.

— Это я сделал уже после того, как избил его до потери сознания и подвесил за запястья к балке. Так что ему не пришлось долго страдать. На кухне я оставил записку для его жены — сообщил, что ей не стоит ходить на чердак, поскольку там висит ее мертвый муж. На тот случай, если она не заметит записку, я подставил под него ведро, чтобы кровь не просочилась через пол, не измазала потолок нижнего этажа и не перепугала ее до смерти.