Питер Бенчли - Остров

Одна из женщин рассмеялась и обратилась к Бет:

– И этот тип – твое спасение, Гуди? Довольно костлявый.

Другая прокаркала:

– Я найду тебе пса с гораздо лучшим орудием, чем у этого.

– А Рош-то и мертвый будет пострашней, чем этот! – рассмеялась третья.

– Твоя койка ждет тебя!

– Мы увидим тебя здесь еще до наступления новой луны! Мейнард покраснел и опустил глаза. Не заметив, что Бет остановилась, он натолкнулся на нее.

Она сверкала глазами, пылая от ярости.

– Вы, коровы! – крикнула она шлюхам, – я умру от старости до того, как присоединюсь к вам! – Проведя рукой по штанам Мейнарда, она схватила его органы. – А если это для вас ничто, так это потому, что способностей у вас не хватает сделать из этого что-то!...

Убрав руку, она потащила его дальше.

Стараясь за ней успеть, Мейнард спросил:

– Сколько здесь женщин, которые не являются шлюхами?

– Двенадцать, все замужем.

– А сколько мужчин без жен?

– Дюжины две.

– Разве ты не можешь выйти за одного из них?

– Побывав замужем однажды, женщина может выбрать одно из двух: материнство или проституцию.

– Даже если у тебя будет ребенок от... от меня, он вырастет. Ты не можешь вечно быть матерью.

– Материнство длится тринадцать лет.

– Ну так после этого тебе все равно придется стать проституткой.

– Ты думаешь, что знаешь все ответы. – Она рассмеялась. – Ответы знаю я!

– Ты не будешь шлюхой?

– Даже если проживу так долго? Никогда. Кто будет платить за то, чтобы спать со старухой?

– Что же тогда?

Она остановилась и с энтузиазмом на него посмотрела.

– Я буду уважаемой. Мудрой. Со мной будут советоваться. Меня будут ценить. Кормить. Пока не придет время меня убить. Я этого хочу. И это, – она ткнула пальцем в его органы, – может мне дать то, чего я хочу.

Тропа оканчивалась в бухте, со всех сторон закрытой известняковыми скалами. Это, должно быть, была гавань в виде рыболовного крючка, описанная в дневнике: чтобы достичь открытого моря, кораблю нужно следовать по каналу на юг, вдоль естественного мала, а там повернуть на восток, чтобы выйти к устью.

На берегу лежало несколько судов – две пироги, древний “Бостон Уэйлер” и четыре пинаса – полубаркасы – со свернутыми парусами.

Поначалу Мейнард не узнал Юстина. Он стоял у края воды, между Hay и Мануэлем. На нем была новая одежда – белая хлопчатобумажная рубашка, кожаные брюки до колен, как у Hay, и – в кобуре через плечо – “Вальтер ППК”.

Когда Бет и Мейнард вышли из кустов. Hay и Мануэль приняли властную стойку – ноги расставлены, руки на бедрах. Hay резко обратился к Юстину, который неловко попытался скопировать их позу.

Мейнард хотел подбежать к Юстину, но Бет удержала его цепью и медленно пошла по берегу.

Не дойдя до Hay нескольких шагов. Бет остановилась и дернула цепь вниз. Мейнард не знал, чего от него ожидают, так что он воспротивился. Она резко дернула вниз и заставила его опуститься на колени.

Он взглянул на их лица – на лицо Hay, на котором, казалось, отразилось убеждение его предка в том, что власть – это страх; на лицо Мануэля, сиявшее не по годам развитым высокомерием; и на лицо Юстина – с нервным, неловким и болезненным выражением при виде отца.

Всем им, казалось, нечего было сказать, поэтому Мейнард в конце концов произнес:

– Как дела, приятель?

– Нормально, – это слово чуть не застряло в горле Юстина. Он повторил громче: – Нормально. Как ты?

Мейнард кивнул. Он не мог отвести глаз от сына. Hay пихнул Юстина, и тот, с трудом подбирая слова, сказал:

– Где остальные патроны для этого? – Он похлопал по рукоятке “вальтера”.

– В нашем номере, как ты знаешь. – Юстин взглянул на Hay и, в ответ на очередной толчок, спросил:

– Где?

– В бюро. В верхнем ящике.

Юстин сказал Hay:

– Я и не думал, что он взял их с собой в лодку.

Hay ответил:

– Я скажу, чтобы их забрали. – Он обратился к Бет: – Это все.

Потянув за цепь, она подняла Мейнарда на ноги.

– Нет! – сказал Мейнард. – Дайте мне с ним поговорить.

– Поговорить о чем? – требовательно спросил Hay.

– Я его отец!

– Я говорил тебе...

Ни о чем не думая, Мейнард резко бросил:

– К черту вашу игру в слова! Он мой ребенок, и я хочу с ним поговорить!

Hay заколебался. Затем он напряженно проговорил, обращаясь к Бет:

– Держи его в руках, или я его убью. Клянусь. – Он повернулся к Юстину. – Тюэ-Барб?

Юстину потребовалось некоторое время, чтобы понять, что его спрашивают, согласен ли он поговорить с отцом. Он неловко кивнул.