Андрей Коробейщиков - Иту-тай. Путь свободного волка

– Папа!

Орский-старший приложил палец к губам, словно заговорщик, и кивнул головой в сторону входной двери:

– Ты слышишь, сынок?

Они замолчали, вслушиваясь в тишину по ту сторону двери.

– Там кто-то есть… – зловещий шепот отца волной ужаса захлестнул мальчика с головой.

«Кто?» – хотел спросить Игорь, но не успел. Жуткий по силе удар обрушился на дверь с той стороны.

Игорь отскочил назад и спрятался за отца, а тот стоял, ссутулившись, безвольно опустив руки вдоль тела, и молча наблюдал за сотрясающейся от ударов дверью.

– Папа! Папочка! Я не хочу… Нет!! Что же ты стоишь? Побежали отсюда. Я боюсь! Побежали… – Сын тряс отца за рубашку, обезумев от страха, а тот лишь грустно пожал плечами и обреченно покачал головой: «Куда бежать, Игореша? Некуда…» Столько тоски было в его голосе, столько бессилия и безнадежности, что Игорь почувствовал, как его разум сжимается от страха до размеров крохотной точки, теряя все пространственно-временные ориентиры. Новый удар потряс дверь, и она, гулко ухнув, задрожала, чудом удерживаясь на петлях. Игорь зажмурился, обхватывая голову руками. Удары прекратились. Мальчик, прищурившись, медленно открыл глаза. Рядом уже никого не было. И только голос, тихий и далекий, послышался откуда-то из глубины квартиры: «Открой ему, сынок. Он пришел освободить тебя…»

Мальчик всхлипнул и, выгнувшись, упал назад, в темноту, опять принявшую его в свои спасительные объятия, где-то там, глубоко внизу…

Тишина… Лишь за окном гостиной послышался рокот проезжающей мимо машины. Орский облизал пересохшие губы и вытер рукой слезы. Сознание будто заморозили. В голове не было ни единой мысли, только память о страхе, жутком, нечеловеческом. Тело уже практически вернуло себе возможность двигаться. Банкир поднял перед собой растопыренную ладонь, фокусируя на ней плавающее зрение: «Уже лучше. Гораздо».

«Что-то сделать хотел… Что? А-а…» Телефон стоял на тумбочке в полуметре от распростертого на полу тела. Орский приподнялся на локтях и протянул к аппарату дрожащую руку. Когда трубка оказалась в ладони, он облегченно вздохнул и набрал «03». Молчание. Ни ответа, ни гудков, ни шума, ничего.

«Черт бы вас побрал, сволочи».

Повторив набор, банкир тщетно вслушивался в мертвенную тишину в трубке. Его блуждающий взгляд наткнулся на шнур, свисающий с тумбочки.

«Вот дерьмо, я же его сам выключил».

Протянув руку, он воткнул вилку в розетку и вздрогнул. Телефон сразу же пронзительно зазвонил.

– Алло, кто это? – Хриплый голос президента «Ультра» походил сейчас на сипение запитого алкаша. – Алло, кто? Кто?

Молчание. Кто-то позвонил, но лишь для того, чтобы поиздеваться над ним.

– Кто это? Алло, мне нужна помощь, мне плохо… Алло…

Орский чувствовал, что это не заурядное несоединение. Там кто-то был, кто-то слушал эти жалобные хрипы. Слушал и молчал.

– Эй, не молчите, сволочи! Позовите кого-нибудь на помощь, я умираю. Валерия, это ты?

– Игорь… – Орский оцепенел. Голос отца. Там!! В трубке!! – Игорь, не сопротивляйся. Это бессмысленно, я знаю… Открой ему сынок, и мы снова будем вместе… – Короткие гудки отбоя.

В дверь постучали. Тихо. Без нажима. Там кто-то стоял все это время, кто-то, кто хотел войти в квартиру. Отец сказал, что ОН пришел освободить его. Он войдет и уведет его к отцу и маме, и они опять будут вместе. Навсегда.

Снова стук. Орский уронил телефонную трубку на пол и безвольно опустил руки, прижавшись головой к стене. Он вдруг почувствовал невероятную тоску, смертельную, томительную грусть. И не было сил противостоять ей. Нужно было идти и открывать дверь.

Банкир встал на подламывающиеся ноги, постоял немного, пошатываясь, а затем сделал шаг, еще один. Ноги неохотно повиновались ему, еще не восстановив свою динамику.

– Ну не надо, пожалуйста.

Еще шаг. Тот, кто стоял там, в подъезде, воздействуя на его сознание, не знал пощады. Он тянул к себе невидимым магнитом, лишив воли и сил к сопротивлению. Еще шаг. Вот она – дверь. Мощная металлическая установка, намертво вросшая в стены системой «крабов» и спаренных электрозамков. Такую невозможно открыть снаружи. Только изнутри.

– Папа, помоги мне, папочка… Я боюсь. Я уже рядом… Помоги, – шептали дрожащие губы, а руки, словно принадлежа другому хозяину, уже тянутся к запирающему механизму замков. Клац – четыре штыря синхронно отщелкнулись, исчезая в нише замка.

– Все. Конец. Ну не надо!! – Слезы капают вниз, на пол, стекая по трясущимся мокрым щекам. Нужно бежать. Куда? Тогда убить… Дар. Нужно вспомнить, как это делается. Пробудить в себе уничтожающую силу, направить ее против этого ужаса за дверью. Уничтожить его. Убить. Убить! Убить!!!