Андрей Коробейщиков - Иту-тай. Путь свободного волка

Яму здесь не ждали. Он не был желанным гостем в этом доме, но это уже не имело никакого значения, он пришел сюда не гостить.

Яма внимательно изучил расположение окон нужной ему квартиры, отметил расположение балконов, пожарной лестницы, клумб внизу и все возможные пути отхода – через забор, арку, баки газгольдеров, беседку, гаражи… Все было учтено. В вопросах, касающихся жизни и смерти, нельзя допускать ошибок. Даже самый незначительный на первый взгляд просчет может повлечь слишком значительные последствия для того, кто берет на себя смелость участвовать в подобной Игре. Поэтому Яма не торопился.

В коридоре зазвонил телефон. Игорь Семенович Орский, президент коммерческого банка «Ультра», недовольно поставил на журнальный столик чашку с горячим какао и, запахнувшись в шелковый халат, не спеша покинул гостиную. Он не ждал ничего хорошего от позднего телефонного звонка. Это могла быть Валерия со своей очередной истерикой, и ладно, если это была она, а не какие-нибудь производственные неприятности. Ну вот… Трубка молчала. В ответ на раздраженное «алло», повторенное несколько раз, не последовало ни единого звука. Орский, выматерившись, выдернул из розетки телефонный шнур, сводя к минимуму все дальнейшие недоразумения. Раздражение никогда не было хорошим советчиком, но Орский не хотел сейчас никаких контактов с миром за дверью, никаких неожиданностей и неприятностей. Чашка какао, телевизор – и все. Все! На мгновение ему вдруг показалось, что в квартире чем-то пахнет. Слабый сладковато-приторный запах, чем-то напоминающий дым от сгорающих прелых листьев или какой-то травы, смешанной с откровенно синтетическими добавками. Игорь Семенович подумал, что, вероятно, именно так и пахнет анаша, которую, возможно, курят сейчас в подъезде представители местной молодежи. Орский хмыкнул и покачал головой. Коридор сразу как-то странно качнулся из стороны в сторону. Банкир нахмурился и прислушался к своему состоянию. «Устал. Давление. Нужно сегодня пораньше лечь спать».

Вернувшись в гостиную, Игорь Семенович почувствовал во рту странный железисто-горьковатый привкус. Машинально отпив сладкого какао, Орский с усилием подавил рвотный позыв. Вдруг сильно закружилась голова, заслезились глаза и защипало в носу. Озабоченный своим состоянием, Орский судорожно вдохнул, чувствуя, как сильно распух во рту язык и спазм сковал онемевшую грудь.

«Господи… – мелькнула испуганная и растерянная мысль, – что это со мной?»

Все тело покрылось холодной испариной и мелко затряслось, словно в лихорадке. Предметы вокруг окрасились в фосфоресцирующие желтые и зеленые цвета, больно бьющие по зрению пронзительными вспышками.

«Господи… Плохо мне… Плохо». Мысли скакали в бешеной пляске в такт лимонному мерцанию, залившему уже все вокруг. Орский встал и сделал несколько шагов обратно в коридор, где стоял, спасительный теперь, телефон. Но онемевшие вдруг ноги неожиданно подломились, и президент «Ультра» упал сначала на колени, потом на грудь, ударившись об пол нечувствительным подбородком. Организм как будто вмиг лишился всей жизненной силы, причем так стремительно, что разум успел лишь только испугаться. Анализировать происходящее было просто невозможно. Чернильно-черная клякса расплылась по всей периферии зрения, погружая человека в бездонную пропасть, разверзнувшуюся прямо под ним, в полу дорогой московской квартиры.

«Все. Умираю…» – последняя мысль мигнула и растаяла в наступившей темноте. Орский захрипел и, отчаянно выгнувшись, мучительным усилием перекатился на спину. Все пространство вокруг залепила сплошная непроницаемая жидкая тьма. Тьма…

– Игорь! Игорешка, помоги отцу передвинуть стол. – Голос мамы прозвучал так отчетливо и близко, что Орский сразу открыл глаза.

Яркое солнце заливает ослепительно белым светом квартиру его детства, и он, семилетний, стоит посреди коридора, растерянно вслушиваясь в родные, до боли знакомые звуки: шелест высоких тополей в парке за окном, звяканье посуды на кухне и голоса…

«Мама! Мамочка! Она там…» Мальчик бросился на кухню, но замер у входа в гостиную, пораженный увиденным – отец выдвигает огромный массивный стол на середину комнаты. Так в семье Орских всегда готовились к какому-нибудь празднику. Отец обернулся, подмигнул и, улыбнувшись неподвижно замершему сыну, кивнул на тяжелую ношу:

– Игорешка, ну что же ты стоишь? Давай, сынок, помогай, а то я сейчас всю краску на полу посдираю.