Владимир Митюк - Грубые хроники. Роман из цикла «Пространство холода»

Мы снова вскрываем асфальт. Я по-прежнему не различаю лиц участников. Завернутый в холстину труп – теперь я убедился, что это не пустой ковёр, ещё не остыл. Возможно, в нем ещё теплится жизнь, опускается в яму. Асфальт скрывает следу нашей деятельности. Кого, за что? Это остается неведомым. Однако я уже пытаюсь приготовить себе алиби – знаю, что вскоре за мной придут, и вряд ли мне будет позволено обратиться к адвокату. Так и происходит. Ты убил! И попытался скрыть следы своего преступления. Мои увещевания не находят понимания, ссылки на сон безнадежно отвергаются. Но я-то знаю, что все происходит не наяву! Я – в тёмной камере, ни окон, ни малейшего просвета. Однако через некоторое время начинаю различать, что она не так и пуста, как казалось первоначально. Из угла на меня смотрят два маленьких красных глаза, раздаются характерные шорохи и посвистывания. Тебя-то за что? Мне на руку падает одинокий таракан, я почти физически ощущаю движение меленьких холодных ножек. Сон таки прерывается. Я не выдерживаю, буквально бегу на перекрёсток. И точно – свежий асфальт, как раз на том месте. Так неужели? Значит, мне удалось вырваться? Сон и явь перемешиваются. Нет, на самом деле, происходит нечто невероятное! Тут до меня доходит. Какая ерунда! Нет ничего необычного в том, что периодически вскрывается асфальт. Для ремонта труб, прокладки коммуникаций, и что из этого следует? Просто я осознаю сей факт, и он каким-то образом действует на меня, вызывая раз проявившееся сновидение вновь, я сам невольно настраиваюсь на это. Но ведь забываю через некоторое время. Подумаешь, кто-то во сне периодически падает с самолета, кто-то баррикадируется в своей квартире и отстреливается от неизвестных налетчиков, кто-то высаживается на чужую планету или вступает в контакт с иными цивилизациями. Но ведь из этого ничего не следует, абсолютно ничего! Я успокаиваюсь, и, кажется, почти навсегда. Одни совпадения могут вызвать воспоминания, следующие совпадения. Может, если я поменяю район, все изменится? Но тогда мне придётся отказаться от многих привычек. Нет уж, пусть будет так, как есть.

***

Примерно с год ничего не происходит, ничегошеньки. Ещё раз меняют асфальт, теперь уже на проезжей части. Я ложусь спать с надеждой и опасением увидеть продолжение сна. Но сон мой невинен, как только может быть сон человека, достигшего моего возраста. Я даже немного огорчен. Наверное, продолжения не будет, если я в прошлый раз выбрался из темницы, цел и невредим, а преступление, если оно и было, уже списано за истечением срока давности. Шучу.

Я продолжаю работать, не стремясь карабкаться по служебной лестнице, спокоен, уравновешен, и жизнь моя упорядочена донельзя. Всегда аккуратен, приветлив и ровен со всеми.

***

Последний же сон – надеюсь, что больше он не повторится, удалось досмотреть до конца. Я почти физически ощущал происходящее, и мне не верилось, что ночной кошмар может закончиться. Привычный сюжет развивался несколько иначе. На сей раз, он начался не с привычного места – перекресток, яма, труп, закатанный в рулон, асфальт, каток. Сначала мы были в совершенно незнакомом месте, ничего не ясно, только темнота вокруг, прорезываема неведомыми сполохами. Я понял, что идёт какая-то разборка. Между кем и кем, не ясно, и какова здесь моя роль.

«На, держи». Мне протянули рулон, в котором я признал виденный мною ранее. Раздались выстрелы, все бросились в разные стороны. И я тоже, будучи уверенный, что именно там должен быть выход. Я попал в полутёмный тоннель, не задумываясь, что он может закончиться тупиком. И правда, через несколько минут отчаянного бега, не имея возможности обернуться, чтобы посмотреть, не преследует ли кто меня, задыхаясь с тяжёлой ношей, я уткнулся в стену. В первый момент я не мог даже понять, что это конец. А шаги все приближались. Вдруг появился лучик света, совсем рядом приоткрылась потайная дверь, кто-то вытянул меня наружу. – «Что задержался? И, не ожидая ответа, – давай скорее, опаздываем».

У меня перехватили ношу, я же успел обернуться – но сзади ничего не было, ничего, кроме пустоты. Мы сели в машину и некоторое время колесили по городу, имея подобный опыт, я бы сказал, что элементарно убегали от погони. Лиц своих попутчиков я снова не видел – были ли они в масках, либо просто размыты темнотой – мне неведомо и до сих пор. Или по сих пор? Как правильнее? Яма уже была вырыта, из багажника – я так понял – достали сверток, и я с трудом, будто только что не совершал забег, дотащил его и бросил в яму. Самосвал и каток уже были наготове, а я… я отправился домой – ибо сопровождающие как бы растворились в тумане.