Ганс Цвейг - Моргазм

В общем-то, я примерно так и поступил. Это были бутылки. Началось безумие, толпа хотела разорвать нас, как и администрация клуба. Нет, не нас. Меня. Мои хреновы «друзья» принялись пугливо успокаивать обе стороны конфликта, что я расценил как нижайшее предательство, как себя в частности, так и панк-рока в целом. Я высказал им всё, когда нам удалось смыться из клуба через чёрный ход, который вёл на улицу прямо из подсобки за сценой.

– Фрэнк, ублюдок, мать твою, а я считал тебя преданным бойцом рок-н-ролльного фронта!

– Но Регги, ты же мог убить кого-нибудь!

– И что? И ЧТО?! Мать твою!

– Как это что?!

– Лучший рок-концерт это тот, на котором кого-нибудь убили!

– Регги!..

– Who-эгги! Я не думал, что столкнусь с таким предательством. Вы должны ненавидеть всех этих скотов так же, как ненавижу их я!

– Но ведь среди них мой брат!

– И? Ты разве не знаком с легендой о Каине и Авеле?

– Боже мой, что ты такое говоришь!

– Ты должен был убить своего чертового брата, ты должен был разорвать их всех!

На мои реплики все лишь молча смотрели на меня. Я показал им средний палец и зашагал к остановке.

Как водится, на автобусах обычно ездит всякое отребье, тем более вечером, тем более в этой части города. Провожая знакомые массивы трущоб за окном, я абстрагировался от произошедшего благодаря музыке, играющей в наушниках. Выйдя на своей остановке, я зарулил в винный магазин, прежде чем вернуться в обитель скорби. Взял пару упаковок пива и сигарет, чтобы «отпраздновать» выступление и забыться.

Не прошло и десяти минут, как я оказался в пункте назначения. В дом, где гуляет ветер в распахнутых окнах, куда влетают брызги дождя, а по стенам ползают насекомые. Там мрачно и сыро как на улице. На полу извечные невысыхающие лужи. Они могли бы состоять не только из воды, но из мочи и крови, возможно даже менструальной, ха-ха. В этом доме всегда сумерки, в которых можно спрятаться, раствориться и стать призраком. Там всегда темно, и есть туалет, в котором повесился кто-то из прежних жильцов, и теперь его призрак разгуливает по дому, отравляя воздух прелыми ароматами плесени и гнили. Он зовёт за собой, последовать его же примеру.

Я поднялся наверх, открыл первую банку, включил свою унылую музыку и хлебнул пива. Вроде бы всё хорошо и нет повода беспокоиться. Меня совсем не заботило то, что панки могут захотеть найти меня и разобраться. В таком случае я вспомнил бы о действующих законах, и устроил бы им то, что следует делать с теми, кто незаконно проникает на частную территорию. Trespassers will be shot, survivors will be shoted again. Я бы с радостью сделал панков гранжерами с помощью своего старого охотничьего ружья. Называйте меня Джонни, ублюдки!

Пиво не лезло. Отложив банку в сторону, я подошёл к шкафу и достал оттуда заначку с травой. Скрутив джоинт, я затянулся и через некоторое время выдохнул. Меня постепенно затягивало паутиной беспечной радости, с росинками паранойи, висящими на ней. Я повалился на диван и сменил унылое музло на тёплый и игривый прог рок. Я лежал и затягивался тлеющим косяком, вбивая в голову мысль, что мне кайфово. Но всё было тщетно. Я и забыл, почему так давно не притрагивался к траве. У меня начинались галлюцинации. Мне чудилось, что я вижу призраков. По крайней мере, одного точно. Дело в том, что наш дом когда-то был нормальным домом, где жили счастливые люди. По крайней мере, они такими считались. Но вряд ли были такими на самом деле, потому что муж, узнавший о измене жены, не смог жить с этим и повесился прямо в туалете. Оставшаяся семья съехала отсюда, а дом долгие годы никому не могли продать, пока он не обветшал и не стал самой настоящей заброшкой. А потом предприимчивые власти объявили его муниципальным жильём и решили заселять его всякими неудачниками, живущими на пособие.

Этот задрот, который захаживает к нам в гости, рассказал как-то, чем опасен такой дом с точки зрения эзотерики. Дело в том, что если один убивает себя, то от него расползается метафизическая паутина, способная завлечь на суицидальную дорожку и других жителей. Не знаю, верил ли я в это, но теория показалась мне интересной. Кажется, я даже написал об этом песню. Сказать по правде, я жадно черпал сюжеты из неблагоприятных историй. А такие истории происходили на каждом шагу. Но в тот вечер я сам чуть не стал героем подобной песни.

Пока в моих венах зеленой волной переливался тетрагидроканнабинол, в голове пульсировали обсессии выпустить его на волю. Разумеется, это если выражаться метафорически. Я просто решил свести счёты с жизнью. Моя рука потянулась к тумбочке и достала лезвие. Несколько уверенных движений пришлись на холсты моих запястий, украсив их авангардным импрессионизмом.