Анна Князева - Кошмар нашей настоящей жизни

– Я тоже этому выбрала скорее противостояние, чем смирение, как и моя сестра, как и мои друзья… открыто противостоять и бороться прямо с тем и теми, кто далеко не тоже самое, что бороться с угрозой здесь, на Земле. Ведь противостояние граничит с адаптацией к обстоятельствам без возможности повлиять на них открыто, а борьба есть открытое противодействие. Но открыто этому противостоять никто не может… Почему никто не понял, что "тот свет" – просто другая звезда. Не наша. Чужая.

– Почему никто не может? – искренне удивилась Аэлита. – Ты же мне только что продемонстрировала, что это может случится, остановив того ублюдка.

Аврора только пожала плечами:

– Ещё бы мне знать, как я это сделала… И, вообще, я ли это сделала…

Аэлита тихонько рассмеялась и девушки разошлись по номерам…

На улице бушевал сильный шторм, что говорило о возникновении сильных атмосферных аномалий. Голова у Антона жутко болела, и он все ещё размышлял о тех исчезновениях, о которых на работе рассказывал ему Виль. Странно все это. До жути аж странно, но он не торопился в это сильно и по серьёзному вникать, а вместо этого решил встретиться со своей девушкой, с которой недавно поругался, потому что, что уж там, – вдруг получится с ней помириться? Он набрал заветный номер телефона, подождал гудки и… услышал:

– Кто ты? Я тебе уже говорила! Я тебя больше не знаю! И не звони мне больше, ублюдок!

Трубку девушка бросила…

Антон просто промолчал. Ну вот, как быть с женщинами? Почему, вот, когда дело касается женщин, все так усложняется… Ведь в жизни все, вроде бы, просто должно быть… Ан нет: как женщина рядом, так постоянно что-то надо. Вздохнув и преодолев иллюзорное отчаяние, Антон вышел на прогулку, так как сегодня был вторник и у него был свободный по графику день.

Он сел в машину и, доехав до центральной части города, оставил машину на парковке, рассматривая остальные стоящие там машины. Он не мог не восхититься, что даже в таком обыденном месте, как парковка автомобилей, наша жизнь полна разнообразия: разные марки, разные цвета и разные люди, владеющие ими – все это в гармонии процесса дорожного движения, включая и само пребывание на автостоянке, – это есть хорошо. Антон даже попытался представить: «А что было бы, если бы у нас был мир сплошных образцов и идеалов? Все вечное, все одинаковое и все совершенно неизменное… Что бы было? Если в нашем мире это стало бы возможно, то всё живое бы заболело раком из-за того, что не происходил бы распад мёртвых клеточных тканей» – это Антон точно понимал в жизни. И главное, что всегда жизнь стремится, почему-то, отнять любым способом у человека последнее в жизни: не важно, какой предрассудок или прочий идиотизм для этого будет использован, чтобы унизить и потопить человека, опустив его до быдла, – просто обстоятельства будут стремительно его топтать просто так, то есть без причины. По крайней мере, так приблизительно считал Антон. Почему же тогда не топчет всех? Почему только определённых людей? И почему мы воспринимаем одних совершенными и, чуть ли не идеальными, а в других видим быдло? Не очередное ли это плацебо? Это ощущение первого впечатления? Или, может быть, это даже тяжелее плацебо? Может там фигурирует угроза? Спросить бы кого знающего об этом, но вот кого?

Ведь, по существу, люди все одинаковые. Каждый человек по-своему чем-то одарён. У каждого есть потенциал, который кричит, чтобы его раскрыли. Почему же одни всеми любимы, а другие всеми почти презираемы? Наверное. что-то всё-таки помогает людям принимать своё решение в процессе. Антон пришёл к этой страшной мысли. Одни ведь даже не задумывался. почему вот одни ему нравятся, а другие нет…

Антон прогуливался между высотками, многоэтажками и увидел красивый красивый небоскрёб, который спиралеобразно закручивался как вихрь внутри цилиндра, но был день, и Антон не имел возможности оценить, как он смотрится при горящих оконных огнях. Антон любил ночь больше, чем день, так как ночью воздух свежее, людей на улице меньше и веет приятной прохладой, но сейчас и здесь он гулял именно днём.

В это же время Аэлита прогуливалась недалеко от этого здания в парке и беду ничто не предвещало. Все было как обычно: светило солнце, пели различные птички, чирикали воробьи и просили у людей семечки. Аэлита села на скамейку и обдумывала, что делать дальше – ведь её просто так не оставят в покое. Она ощущала себя мерзко: у неё все вызывало омерзение. Ей казалось, что её тело гниёт изнутри, начиная с мозга, хотя она и понимала, что у живого человека мозги не гниют, а во рту она ощущала привкус пепла и земли, словно ей силой набили этим рот, а лоб собственной головы сжимало и сдавливало. Проклятье? Она осознавала, что её убивает. Она понимала, что жизни ей не дадут, но она выбрала борьбу и поэтому продолжала искать выход, претерпевая эти состояния и осознавая, что это все не по-настоящему; что это все иллюзия, рассчитанная на то, чтобы измотать её психологически. И тут к её скамье подошли трое, одетые в чёрные спортивные костюмы. Аэлита тут же встала и, уже было хотела бежать, но один их них успел схватить её за руку, а другой заломил её и зажал ей рот, чтобы она не закричала. Никто из стоявших неподалёку ничего не заметил…