Эмилия Витковская - Небесное служение. Дева

– Мэри. – объявляет мой отец.

– Спасибо, Пророк. – Она тянется к своей одежде.

– Нет, моя дорогая. Гордись своими сестрами. – Отец указывает на следующую девушку, когда Сестра забирает из рук девушки ее рубашку.

В течение следующих десяти минут каждая девушка должна раздеться, обнажая свое тело, пока мужчины смотрят. В этом году вербовщики сделали удачный выбор, промывая мозги в основном привлекательным женщинам в программе «Монастырь» с обещаниями безопасности, мира и сестринства. В коммерческом предложении не учтены несколько ключевых элементов, но они все узнают достаточно скоро.

Когда наступает очередь моей Девы, я настораживаюсь.

Она подходит к моему отцу и, в отличие от других девочек, снимает рубашку еще до того, как он попросит, и бросает ее на пол. Для такого человека, как мой отец, это знак веры в него, преданности монастырю. Но я считаю это тем, что есть – открытым «пошел ты на хуй» моему отцу. Она лицом к лицу встречает вызов.

– Ты, моя дорогая, священна. Просто посмотри на себя. – Отец вертит пальцем, и она поворачивается по его команде. Ее длинные белые волосы спускаются по спине, светло-розовые соски напряглись в прохладном воздухе, а между ее бедер видны светлые кудри. Ее серые глаза остаются скрытыми от меня. Я хочу их увидеть. Увидеть ее. Не ее тело, а то, что кипит внутри.

– Подойди ближе. – Мой отец берет ее за руку и тянет, пока их колени не соприкасаются. Он подносит язык к губам.

Мои руки сжимаются в кулаки. Сейчас не его время. Мое.

– Что с тобой? – Ной, должно быть, наблюдает за мной. – Ты весь напряжен.

– Я в порядке.

Я разжимаю пальцы, когда отец спрашивает:

– Кто твой Защитник, милая девочка?»

Она поворачивается ко мне, ее взгляд с легкостью находит мой. Отец следует за ее взглядом.

– Ной? Адам?

Я киваю.

– Хорошо. – Он снова сосредотачивается на ней и сжимает ее талию, его руки оскверняют ее гладкую кожу.

Она не вздрагивает.

– Думаю, здесь мне нужно немного отклониться. Назову тебе имя, которое подойдет любой, кому приходится иметь дело с Адамом каждый день. – Он дарит ей утешительный взгляд. – Конечно, не то чтобы он тебя обидел. В конце концов, он Защитник. Хммм.

Мне хочется ударить его по его самодовольному лицу даже больше, чем обычно, и это о чем-то говорит.

– Как насчет того, чтобы называть тебя Далилой? – Его руки скользят ниже по ее бедрам.

– Спасибо, Пророк. – Если бы вы были невнимательны, вы могли бы пропустить слабую дрожь в ее голосе. Я прекрасно это слышу.

– Давай, давай. – Он позволяет своим рукам опускаться, и она отступает в очередь обнаженных девушек.

– Бог добр. – Отец встает и указывает на Сестер. Они бросаются вперед с золотыми платьями в руках и помогают девушкам их надеть.

По окончании представления мужчины расходятся и садятся за столы, их грубые голоса заглушают тихую болтовню на сцене.

– Когда он перестанет это делать? – Ной зевает и жестом указывает на свою Деву. Она идет, как послушная собачка, ее золотое платье облегает ей щиколотки.

– Я полагаю, когда девушки перестанут влюбляться в это дерьмо.

Дева Ноя потрясенно посмотрела на меня, прежде чем снова уставиться в пол.

Ной наклоняется ближе.

– Не позволяй Отцу слышать, как ты говоришь такое.

– Я осторожен.

– Я знаю. Но мы не можем рисковать.

– Я знаю. – Я отхожу от него, игнорируя любые предупреждения, которые он хочет добавить. Моя дева, Далила, стоит на краю сцены, золотое платье придает ей еще более неземной вид.

– Иди сюда! – Я беру ее за руку и подтягиваю к ближайшему столу. Она сидит напротив меня, не произнося ни слова.

Кем она была до того, как приехала сюда? Я должен изучить ее дело. Многие девушки, проявившие интерес к монастырю, были из неблагополучных семей и, прежде всего, имели серьезные проблемы с отцами. И этим мой отец воспользовался в полной мере. Кто такая Далила? Еще одна сломанная шестеренка в колесе?

Это не имеет значения, напоминаю я себе. Кем она была, значения не имеет. Потому что теперь она в монастыре. Скорее всего, она не заметила этого, когда мы вошли, но у каждой двери с внешним доступом есть кодовые замки, повсюду установлены камеры и аналогично контролируются окна. Как только верные просители попадают в лапы моего отца, они не уходят. Во всяком случае, не на своих условиях.

– Как тебя зовут? – Вопрос слетает с моих губ, хотя он должен был остаться в стороне от всех забытых вещей, которые были у меня в голове.