Джеймс Гриппандо - Тот, кто умрет последним

«Будь осторожна с тем, чего желаешь».

Салли остановилась, заплатила дорожную пошлину и продолжила путь по Венецианскому мосту. Несколько пожилых кубинцев ловили рыбу на майамском конце моста прямо под надписью «РЫБНАЯ ЛОВЛЯ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА». Сейчас Салли находилась севернее деловой части Майами, в районе не самом безопасном, хотя теперь здесь происходили перемены. В недалеком прошлом она сделала бы огромный крюк только для того, чтобы объехать эти места.

Салли пересекла бульвар Бискейн, быстро сделала несколько поворотов и остановилась на светофоре. Въездной пандус на межштатном шоссе был впереди. Единственный объездной путь по дюжине улиц, идущих с востока на запад, располагался над ее головой. Со всех сторон к Салли доносился шум скоростной дороги, постоянный гул бесчисленных легковых машин и грохот грузовиков. Обычно она рассчитывала скорость так, чтобы все время попадать на зеленый свет, особенно ночью, но это удавалось не всегда. В одно и то же время, как по часам, бездомные парни появлялись из своих картонных лачуг, находившихся под эстакадой. У них были грязные тряпки и пластиковые водяные пистолеты с мутной водой. Казалось, что эти парни собирались помыть ветровые стекла всех машин в мире. На этот раз их было двое. Один подошел к Салли, а другой – к «СУВ» [1], стоявшей прямо перед ней.

Шины «СУВ» взвизгнули, и она рванула на красный свет, оставив Салли перед светофором в обществе мойщиков окон. Утро было уже в самом разгаре, однако в тени эстакады оно казалось совсем ранним. Межштатное шоссе номер 395 и эстакады, ведущие к нему, перекрещивались над головой Салли, словно железобетонные ребра. Мойщик окон Салли использовал иную тактику, чем тот, кто мыл «СУВ». Он подошел к машине не сбоку, как парень у «СУВ», а спереди, так что Салли не могла поехать на красный свет, не сбив своего мойщика.

– Не нужно, спасибо! – крикнула она.

А он продолжал приближаться, прицеливаясь в нее из своего водяного пистолета. Другой мойщик вернулся в свою хижину под эстакадой, уступив «мерседес» своему конкуренту.

– Я же сказала, не надо, спасибо.

Парень прошел к самой передней части автомобиля и стоял так близко к нему, что мог сорвать стоящее на капоте украшение. Внезапно темнота расступилась. Теперь их освещал рассеянный солнечный свет, облака словно слегка сдвинулись, чтобы позволить солнечным лучам пробиться сквозь паутину верхних эстакад. Самый длинный и светлый луч задержался на большом бриллиантовом кольце Салли, и оно засверкало, как фейерверк. В любой другой день она могла бы незаметно убрать руку с руля и положить ее себе на колено. Но только не сегодня.

Парень пристально разглядывал Салли сквозь ветровое стекло. Потом медленно поднял руку и прицелился прямо в лицо Салли. Она ждала, что на стекло упадет струя грязной воды, но струи не было. Вскоре Салли поняла, что мойщик держит не водяной пистолет.

Она похолодела, остановив взгляд на черном отверстии в конце полированного металлического ствола. Это продолжалось какую-то долю секунды, но Салли охватило такое чувство, будто она плавно покидает собственное тело и наблюдает со стороны, как развивается действие. Подсознательно Салли видела вспышку выстрела, видела, как разбилось ветровое стекло, как голова откинулась назад, а тело упало вперед и кожаное сиденье обагрилось кровью. Как загудел сигнал, когда она ударилась лицом о рулевое колесо и осталась в этом положении, Салли уже не слышала. Второй раз в этот день она увидела на своем лице непритворную улыбку.

С единственным хлопком револьверного выстрела, который эхом отозвался от железобетонных сооружений, прекратился наконец кошмар ее земного существования.

Когда Джек Свайтек въехал на свою подъездную дорожку, солнце уже садилось. Он жил на Ки-Бискейн, острове, в основном находившемся в тени, которую отбрасывал на воду деловой центр Майами, хотя, в сущности, располагался как бы на другом конце света. По другую сторону залива, за распластавшимся огромным городом и еще дальше, где-то за Эверглейдс, пушистые розовые, оранжевые и ярко-красные полосы постепенно растворялись во тьме наступающей ночи. И лишь когда все краски неба исчезли, до сознания Джека вдруг дошло, какой сегодня день. Ровно год назад они с Синди начали бракоразводный процесс, которым завершилась их пятилетняя совместная жизнь.

– С чем тебя и поздравляю, – сказал сам себе Джек. Адвокат, выступающий в суде по уголовным делам, Джек готов был взяться за любую интересную работу. Поэтому же он отказывался от ведения таких дел, которые его не интересовали. В результате получалось так, что Джек делал то, что ему нравилось, но больших денег за это не получал. Доходы никогда не были его целью. Первые четыре года после окончания юридического института он провел в Институте Свободы, в обществе идеалистов, которые защищали людей, приговоренных к высшей мере наказания. В то время отец Джека, Харри Свайтек, был губернатором Флориды и ярым сторонником смертной казни, твердой рукой насаждал закон и порядок. Деятельность Джека ему не нравилась, но так уж сложилось. Четырех лет неистовых споров с отцом оказалось слишком много, и, чтобы его не считали мягкотелым либералом, Джек полностью изменил направление, сделал себе имя и считался справедливым, но агрессивным федеральным прокурором. С должности федерального прокурора Джек ушел на приемлемых условиях, но по прошествии почти двух лет все еще пытался найти свое место в частной практике. Буквально все, начиная с запутанного дела о разводе до мертвого клиента в ванне, служило ему в эти годы своеобразным «развлечением», и он твердо решил дать своей частной фирме шанс выстоять, прежде чем снова изменить направление своей профессиональной деятельности.