Джессика Смит Коултер - Прерванная жизнь (ЛП)

— Я слышал, ты не уйдешь из больницы, пока не поговоришь со мной, — он улыбается, обнажая ровные пожелтевшие зубы.

— Она хочет убедиться, что я проснусь, если усну, — слегка усмехается Деда, легко читая меня.

Наклоняю голову вперед, и доктор Харрис смеется.

— Холли, ваш дедушка перенес несколько довольно серьезных травм, в результате которых половина мужчин его возраста осталась бы беспомощной, но я слышал, что он уже сел в постели, и если дадут зеленый свет, то он, наверное, будет ходить по коридорам больницы, — доктор Харрис дружелюбно мне улыбается.

Пусть я и согласна с ним, но его слова не унимают мое беспокойство.

— Вот такой он упрямый сукин сын, — я подмигиваю Деду, который, прикрываясь руками, прячет смех. — У него пневмония.

— Поэтому он принимает антибиотики и стероиды. Он на лечении кислородотерапией, — врач смотрит на Деда с предупреждением в глазах, зная, что Деда хотел быть одним из тех пациентов, с которых снимут кислородную маску. — Но он преуспевает. Он прошел через многое, и ему нужно отдохнуть. Наши медсестры позаботятся о нем. Я обещаю, — он кладет свою правую руку на сердце и смотрит прямо мне в глаза.

— Хорошо. Нам тоже нужно отдохнуть, — теплая рука Трэвиса берет мою холодную и тянет к нему.

— Мы отдохнем, — говорю я, глядя на Трэвиса. Его глаза красные от усталости. — Но только на пару часов.

— Ничего другого я не ожидал, — Трэвис тянется ко мне, и я наваливаюсь на него, когда он прижимается губами к моем лбу.

— Позаботься о моей внучке, — взгляд Деда цепляется за нас, и я вижу радость в его глазах в то время, как его голос становится суров.

— Каждый день всей оставшейся части моей жизни, — обещает ему Трэвис.

Изнеможение настигает меня, когда мы, наконец, приезжаем в дом Деда, поэтому после того, как Трэвис целует Лилу и успокаивает ее, прыгающую возле нас, он поднимает меня на руки и несет в мою комнату, оставив Барбару у подножия лестницы, не сказав ей, где гостевая спальня. Она во всем разберется.

Я нахожусь в полусне, когда он кладет меня на кровать, но просыпаюсь, когда он снимает мои джинсы.

— Душ, а потом спать.

Он целует мой живот, прежде чем спуститься поцелуем вниз к одной ноге и затем к другой, стягивая с меня джинсы. Я наблюдаю за ним, мои глаза полны решимости проследить все его действия. Когда он заканчивает, я сажусь и поднимаю руку над головой, чтобы он смог снять мою рубашку.

Холодный воздух охватывает мою грудь, заставляя сделать резкий вдох. После того, как Трэвис снимает рубашку, он кладет меня обратно на кровать и склоняется надо мной. Он начинает целовать меня от пупка к шее, где на время задерживается. Я пробегаю пальцами по его шее, выводя ленивые круги, не желая, чтобы он останавливался.

Расстегнув мой лифчик, он поднимает меня на руки и уносит в душ, где нас ожидают горячие брызги. Я помогаю Трэвису освободиться от его джинсов, а затем беру его за руку и веду в душ. Стоя под потоками воды, я пробегаю пальцами по его груди, а затем оборачиваю руки вокруг его шеи, притягивая его лицо к себе. Когда наши губы соприкасаются, все вокруг исчезает.

Здесь только мы. И все, что я могу делать, — это чувствовать.

Наши губы соприкасаются достаточно долго, отчего наши души объединяются, в то время как тела вспыхивают вместе, вытесняя воздух между нами.

Сердце наполнено любовью и жизнью, наполнено смехом, и это то, что обещают мне его поцелуи.

Итак, я полностью открываю себя ему и верю в нас.

Мы спим дольше, чем я планировала. И хотя мне трудно оставлять теплое тело Трэвиса и комфортную кровать, которую мы делим, я встаю и потягиваюсь. Подхожу к Трэвису, чтобы прикрыть его обнаженное тело, но останавливаюсь, рассматривая синяки на животе и груди. Сломанные ребра и ножевое ранение не помешали ему в полной мере показать, как сильно он меня любит: сначала в душе и два раза на кровати.

Я целую один из его уродливых синяков и смеюсь, когда Трэвис тянет меня на себя.

— Безумно устал, — бормочет он в мои волосы.

— Так спи, — целую его, проводя пальцем по коже. — Мне нужно проведать Деду.

— Отлично, — он кладет руку на мою попу, другой все еще удерживая меня на месте.

— Трэвис?

— Ты такая требовательная, — он убирает руку с моей спины, оставив другую на моей попе.

— Трэвис? — хихикаю я.

— Да? — он дарит мне полуулыбку.

— Рука. Попа, — говорю я.

Он вновь сжимает мою плоть и говорит.