Андрей Щупов - Бумеранг

– Ну, ты меня достал… – поднявшись на дрожащие ноги, Михаил с решительностью спустил предохранитель, злым движением передернул затвор. – Предупреждаю, первую пулю пускаю в ногу! Второй отстрелю на хрен твое мужское естество…

– Не надо!!! – от коварного толчка сзади Михаил вновь чуть было не оказался на земле. Пожалуй, эта атака оказалась самой злой. Град ударов посыпался на голову Шебукину, острые ноготки принялись полосовать лицо и шею. Ослепнув от сыплющихся оплеух, Михаил даже не понял, как нажал на спуск. Выстрел громыхнул не то чтобы громко, но именно он отрезвил дерущихся. Мгновенно поменявшись местами с насильником, Юрик придавил его сверху, умело выкрутил руку. Девица же, столь дерзко набросившаяся на Шебукина, хныкая, ерзала на земле. Чувствуя, как стремительно холодеет в груди, Михаил на негнущихся ногах шагнул к подстреленной дамочке.

– Не дрейфь, Мишань! Ты ей только ляжку прострелил! – Юрик наконец-то защелкнул на могучих руках наручники, устало вздохнул. – А я ведь узнал эту дуру! Уже не первый раз перед ним задом вертит. В смысле, значит, сама провоцирует. Пожалуй, что и сговором попахивает, а?

– Пожалуй, что так… – Шебукин растерянно провел ладонью по расцарапанному в кровь лицу.

– Значит, обоих голубков привлечем!

– Это за что же? – взвизгнула девица.

– Как за что, – за изнасилование, – Юрик поднял голову и, с запозданием осмыслив сказанное, в растерянности оглянулся на коллегу. – Черт! Думаешь, не прокатит?

– Я думаю, что вообще зря сюда приперся. – Мишаня вновь коснулся оцарапанной физиономии, болезненно сморщился. – И морду попортил, и вечер поломал…

На лицо ему капнули первые дождевые капли.

– Давай-ка, Юрок, собирать манатки. Боюсь, минут через пять хлестанет настоящий ливень. А тогда от моего праздничного прикида останется одно воспоминание…

Струи барабанили по крыше, вертлявыми дорожками проливались по лобовому стеклу. Дворников Стас Зимин не включал, – с некоторых пор он с удивлением обнаружил, что стал относиться к дождю с особенным чувством. Дождь был братом и дождь был другом, – он смывал кровь с тротуаров, маскировал уличные шумы и разгонял по домам непоседливых людей. Небесное накрапывание приносило странное – почти вселенское успокоение, позволяло верить в то, что Бог все еще помнит о земле, бережно поливая ее из небесного дуршлага, шелестом капель нашептывая добрые едва слышимые истины. Дождь заменял собой тишину, помогая не только думать, но и мечтать.

Странно, но Зимин, успевший похоронить несколько десятков друзей и приятелей, давно свыкнувшийся с наличием чужеродного металла в собственном теле, продолжал мечтать о несбыточном. О путешествиях под парусом, о пузатых дирижаблях и далеких планетах. Кто знает, может быть, именно земные ассенизаторы на деле являют собой самых закоренелых мечтателей. Копаясь в дерьме, трудно не мечтать о чем-нибудь более возвышенном. Стасик же Зимин вот уже на протяжении полутора десятка лет работал ассенизатором. Во всяком случае, мысленно свою работу он никак иначе уже не называл. При этом в равной степени не испытывал ни гордости, ни стыда. Поскольку отлично понимал: кто-то должен разгребать людское дерьмо, и так уж вышло, что у него, у Димки Харитонова и Тимофея Лосева это получалось лучше, чем у других. Он мог бы нагородить уйму витиеватых доводов в пользу необходимости своей профессии, но ни уголовные законы, ни высокие материи с рыцарскими кодексами здесь были совершенно ни причем. Стас и его друзья попросту разгребали дерьмо – только так и не иначе…

Из темноты, сдобренной косыми высверками дождя, показалась знакомая фигура в плаще. В стекло машины дважды стукнули, и Стас отворил дверцу. Гибкой змеей Марат проскользнул в кабину, энергично взмахнул руками, стряхивая влагу.

– Порядок на корабле! Клиент на месте и, кажется, уже занят делом.

– Подумать только! – Стас удивленно покачал головой. – Даже в такой ливень кому-то охота заниматься трахом!

– А непогода таким вещам никогда не препятствовала. Скорее, даже наоборот.

– Не знаю… Я бы лучше дома сидел с книгой или у телевизора.

– Это ты сейчас так говоришь, а лет десять назад никакой телевизор тебя бы не удержал. Да и что там смотреть? – Марат поморщился. – Что ни включи – одно и то же. Либо горло дерут да спорят, либо сериалы с пальбой. Крутые уокеры месят еще более крутых нигеров. А наша славная эстрада – та и вовсе в голубятню превратилась. Даже Кобзон – уж какой вроде молодчага – и тот поет с кем ни попадя… Нет, Стасик, нам Алиева надо было в свое время в президенты выбирать. Его, а не Мишу Горбачева.