Калеб Карр - Алиенист

– Мы? – вырвалось у Люциуса, прежде чем он успел подумать, что и кому он говорит.

– Крепитесь, – ободряюще ответил Рузвельт, усмехавшись и потрепав растерянного Люциуса по плечу, а затем несколько раз вспорол воздух импровизированной дубинкой. – В конце концов, этот форт защитил нас от Британской Империи – неужели он не остановит толпу оборванцев из Нижнего Ист-Сайда?

Это был один из тех моментов, когда мне искренне хотелось влепить этому человеку пощечину, несмотря на некоторый смысл, содержавшийся в его браваде.

Чтобы скрыть саму природу нашей работы, нам непременно следовало забрать с собой в коляску оборудование братьев. Вернувшись тем же путем, каким попали наверх, и миновав все эти резервуары с рыбами, мы загрузили ящики с инструментами в коляску, после чего я обернулся и пожелал Айзексонам удачи. Маркус, похоже, что-то искал на земле, ковыряя ее носком ботинка, Люциус нервно проверял табельный полицейский револьвер.

– Возможно, вам не удастся избежать стычки, – сказал я им с улыбкой, которая мне казалась в тот момент обнадеживающей, – но главное: не позволяйте Рузвельту вас в нее втянуть.

Люциус в ответ лишь застонал, но Маркус браво усмехнулся и пожал мою руку.

– Встретимся в номере 808, – сказал он.

На этом задние ворота форта захлопнулись, послышался лязг замочных цепей. Я вскочил на подножку и ухватился за борт коляски; Крайцлер и Сара уже расположились в салоне на двух сиденьях, а Сайрус сидел вместе со Стиви на облучке, – и мы резко тронулись по тропе, что вела к изгибу гавани и на север вдоль реки. Вопли толпы у Кэсл-Гарден нарастали, но когда мы проезжали в виду главных ворот, шум вдруг смолк. Я вытянул шею и разглядел Теодора – он стоял у массивного черного портала, одной рукой нежно сжимая свою дубинку, а другой указуя куда-то на другой край парка. Этот помешанный на играх в войну просто не смог отсиживаться внутри. Айзексоны застыли позади него, готовые в любой момент вновь заложить ворота. Но, похоже, это было уже необязательно – толпа зачарованно внимала Теодору.

Когда мы подъехали к северной окраине парка, Стиви прибавил скорости и во весь опор понесся прямо на фалангу примерно из двадцати полицейских, рысивших в сторону Кэсл-Гарден. У Бэттери-плейс мы круто взяли влево, чтобы выехать на пустую набережную, а когда мы до нее добрались, я мельком, но вполне отчетливо разглядел на углу дорогой брогам, пассажирам которого открывался прекрасный вид на сумятицу у форта. В окне на мгновение мелькнула рука с прекрасным маникюром и изысканным серебряным кольцом на мизинце, а следом показалась и верхняя часть тела ее обладателя. Даже в мутном свете дуговых ламп я разглядел блеск элегантной галстучной булавки и темный ирландский профиль Пола Келли. Я крикнул Крайцлеру, чтобы он тоже посмотрел, но мы двигались столь быстро, что Ласло не успел ничего заметить. Впрочем, когда я описал увиденное, по его лицу стало заметно, что он пришел к тем же выводам, что и я.

Стало быть, толпа – дело рук Келли, возможно – реакция на проброшенное Стеффенсом упоминание в «Пост» о Вышибале Эллисоне. Все совпадало: Келли никогда не угрожал впустую, а растравить по поводу убийств вечно обиженную и раздраженную часть населения для столь коварного ума – пара пустяков. И все же этот его шаг мог дорого стоить нашему отряду, а может, уже и стоил; изо всех сил цепляясь за бортик набиравшей скорость коляски, я поклялся, что если с Теодором и Айзексонами что-нибудь случится, отвечать предводитель Пятиугольников будет лично передо мной.

Пока мы ехали домой, Стиви не давал ни малейшего спуску Фредерику, но никто и не просил его сбавить скорость – каждый из нас по собственным соображениям хотел оказаться как можно дальше от Кэсл-Гарден. На грубо вымощенных улицах Вест-Сайда стояли глубокие лужи дождевой воды и к тому времени, когда мы достигли № 808 по Бродвею, я был с ног до головы заляпан грязью, промерз, как покойник, и в любой момент был готов погаснуть – меж тем как заря уж загоралась. Но нам предстояло перетащить ящики с техникой и записать свои соображения, и мы отнеслись к этому со всей ответственностью. Крайцлер вдруг обнаружил, что он куда-то дел ключи, и я отдал ему свой, покрытый коркой грязи. В итоге, когда наша измазанная, измученная компания ввалилась в штаб-квартиру, часы маркиза Каркано уже показывали 5:15 утра субботы.

Невозможно было описать все мое удивление и радость, когда прямо на пороге наши чувства поразили ароматы стейка с яичницей и свежего кофе. На кухне в глубине наших апартаментов горел свет, и я увидел там Мэри Палмер – на ней была не привычная голубая форма, а прелестная белая блузка, клетчатая юбка и передник; она хлопотала быстро и уверенно. От удивления я выронил ящики, которые старательно тащил наверх.