Калеб Карр - Алиенист

Гарриет тем временем упаковала мне свежий саквояж для путешествия в Ньютон, и к девяти часам я уже стоял в зарешеченном лифте дома № 808 по Бродвею, полный крепкого кофе и светлых надежд. По возвращении мне примстилось, что я отсутствовал значительно дольше четырех дней, и я с юношеским энтузиазмом предвкушал снова увидеть Сару. Достигши нашего этажа, я застал их с Крайцлером за напряженной беседой, но, раз и навсегда решившись совершенно игнорировать все, что между ними могло происходить, рванулся вперед и закружил ее в объятиях.

– Джон, вот осел! – улыбнулась она. – Я понимаю, что сейчас весна, но ты помнишь, что случилось, когда ты позволил себе это в прошлый раз?

– О нет! – воскликнул я, моментально ее отпуская. – Второй раз я в эту реку не вступлю. Ну что? Ласло посвятил тебя в курс дела?

– Да, – ответила Сара, стягивая в узел волосы на затылке и с вызовом сверкая зелеными глазами. – Вы развлеклись в свое удовольствие. Я уже сказала доктору Крайцлеру, что если вы решили, что я хотя бы минуту просижу на месте, пока вы стремитесь к новым приключениям, то вы жестоко заблуждаетесь.

Я просветлел:

– Ты едешь в Ньютон?

– Я сказала – мне нужны приключения, – ответила она, помахивая перед моим носом какой-то бумагой. – А заключение в одном купе с вами, боюсь, вряд ли может таковым считаться. Нет, доктор Крайцлер говорил, что кому-то следует отправиться в Нью-Полс.

– Пару минут назад звонил Рузвельт, – сказал мне Ласло, – и сообщил, что имя Бичем в архивах города значится.

– Ага, – сказал я. – Тогда выходит, что Яфет Дьюри так и не стал Джоном Бичемом.

Крайцлер пожал плечами:

– Положение осложняется – вот все, в чем мы можем быть уверены, а потому необходимо дальнейшее расследование. Мы с вами, тем не менее, выезжаем в Ньютон как можно скорее. Л пока не вернулись наши детектив-сержанты, у нас остается Сара. В конце концов, это ее территория – она там выросла и ей не составит труда втереться в доверие к тамошним властям.

– Ну еще бы, – сказал я. – Вы подумали о координации действий?

– Вы переоцениваете ее значимость, – ответила Сара. – Пока Сайрус не поднялся, ее можно доверить Стиви. К тому же меня не будет максимум день.

Я окинул ее сладострастным взором и произнес:

– И во сколько оценится мой голос при вынесении такого решения?

– Джон, ну ты и свинья, – вспыхнула Сара. – Доктор Крайцлер уже согласился.

– Понятно, – сказал я. – Ну что ж. Мой голос, стало быть, здесь значит не больше, чем сотрясаемый им воздух.

Таким образом, Стиви Таггерту было позволено обшаривать штаб-квартиру в поисках завалявшихся сигарет сколько его душе угодно. С полудня он вступал в единовластное владение этим местом, и когда мы отправлялись, на лице подростка была написана такая решимость, что я понял: если ничего получше обнаружить не удастся, он не задумываясь пустит на курево даже обивку прекрасных стульев маркиза Каркано. Стиви внимательно выслушал все инструкции Ласло касательно того, как поддерживать связь с нами, но как только инструкции эти перетекли в лекцию о вреде пристрастия к никотину, мальчик оглох. Не успели мы опуститься на лифте в вестибюль, из штаб-квартиры понесся грохот выдвигаемых ящиков и треск дверец. Крайцлер лишь вздохнул, понимая, что нам сейчас не до воспитания заблудших юнцов, а я живо представил себе, сколько еще длинных и поучительных речей раздастся под крышей дома на 17-й улице после того, как дело будет закрыто.

Мы ненадолго задержались у Грамерси-парка, чтобы Сара забрала свои вещи (на случай, если ее прогулка в Нью-Полс затянется), после чего повторили фокус с переодетой троицей, нанятой Ласло перед отъездом в Вашингтон для отвода излишне любопытных глаз. И снова мы оказались на вокзале Гранд-Сен-трал. Сара отправилась за билетом на Гудзонскую линию, мы же с Крайцлером остались у окошка с надписью «Линия Нью-Хейвен». Прощания были кратки и ничем не отличались от прощаний в понедельник: из короткой интерлюдии расставания Крайцлера и Сары я по-прежнему не выявил никакой скрытой связи между ними. Я уже начал подумывать, что насчет них ошибался так же, как насчет отлученного священника-убийцы. Наш поезд; на Бостон отправился точно по расписанию, и вскоре мы уже неслись через восточные окраины графства Вестчестер по направлению к Коннектикуту.

Нынешнее путешествие отличалось от предыдущей поездки в Вашингтон все больше ландшафтами, пролетавшими за окном, – а также людьми, их населявшими. Зелень пышных пажитей Нью-Джерси и Мэриленда стремительно уносилась в прошлое вместе с субботой – на смену им приходили чахлые пейзажи Коннектикута и Массачусетса, неловко подползавшие к проливу Лонг-Айленд и морю за ним и наводившие на мысли о подлых и вздорных людях, в которых превратились фермеры и торговцы Новой Англии под воздействием столь удручающей среды. Впрочем, для того, чтобы сделать такой неутешительный вывод о тяготах жизни в этом углу света, было вовсе необязательно смотреть за окно, поскольку прямо в вагоне нас окружали весьма характерные экземпляры местных человеческих особей. Крайцлер не стал брать билеты в первый класс – серьезность подобной ошибки стала очевидна, когда поезд набрал скорость, и спутники наши возвысили скрипучие голоса в унылых жалобах, перекрывая стук вагонных колес. Много часов подряд нам с Крайцлером пришлось терпеть громкие дискуссии о рыбной ловле, местной политике и удручающем экономическом положении Соединенных Штатов. Впрочем, невзирая на гам, стоявший вокруг, нам удалось выработать крепкий план дальнейших действий, если и когда мы отыщем Адама Дьюри.