Алексей Вилков - Psychica

Волна возмущения наполнила легкие. Почему она не понимает, что прошло слишком мало времени, что он пока не готов, а она бросает его в самый неподходящий момент. Это предательство! Сейчас бы высказать ей в лицо наболевшее, но Максим привык сдерживать внутри самые важные переживания. Думал он лучше, чем говорил.

– Сейчас, сейчас. Дай-ка сосредоточиться? Давно собирался тебе сказать…

– Ну, подумай, подумай снова полгода, год. Извини, мне пора! Оревуар, дружок! – Лариса развернулась и громко хлопнула дверью. Максим выдохнул и открыл холодильник, обнаружив припасенную Фоминым заначку: кефир и копченая колбаса. Чтобы заесть боль, он устроил сабантуй, опустошив чужие закрама. Кефир оказался прокисшим, а колбаса отвратительно пахла, но на вкус оставалась годной.

Полдня Максим прибывал в сокрушительном трансе. За смену он спас трех стариков от инфаркта и гипертонического криза, двоих оставил на домашнем лечении, а третьего доставил в Боткинскую. Не обошлось и без ложных выездов, почему-то очень забавлявших Симыча. Матерясь, он рассказывал бравые истории, как в молодости с друзьями катался на колхозных грузовиках и воровал капусту с полей. После он ругал власти за рост цен на бензин, будто лично оплачивал свою тарантайку.

Испорченный кефир проявился ровно в полдень, когда удалось часок покимарить. Пять раз Максим упражнялся в тараканьих бегах до уборной, переводя туалетную бумагу. Врачи сочувствовали и предлагали залезть в аптечку. Лариса не показывалась, а Максим успел отвлечься от нее, борясь с медвежьей болезнью. Он проклинал Фомина, собираясь отомстить, подсыпав слабительного в кофе.

К вечеру Максим чувствовал себя сносно, шутил и хрустел печеньем, запивая колой.

– Не повезло, – корчились от смеха коллеги, – раз в год с каждым случается.

– Хорошо, что не в дороге. Там бы – труба.

– Ага, – неохотно соглашался Максим. – Прочистился без клизмы – полезно. Собственным нутром вышло. Только пью, никак не напьюсь.

– А если у тебя холера? – предположил плешивый медбрат в желтой жилетке с белым крестом на спине. – Накануне санэпиднадзор предупредил о завозе бацилл из Туркменистана. Двух азиатов упекли в инфекционку.

– Я по рынкам не хожу.

– И правильно, а то наложат карантин, а нас поместят в обсервацию. У нас же тут полный общак, а руки не моем.

– Мой – не мой, какая разница?! – выдавил коренастый фельдшер, отвлекшись от разгадывания кроссворда. – При нашей антисанитарии мы собрали полную коллекцию возбудителей. У нас толерантность ого-го! Ни одна зараза не возьмет. Проверено! Я иной раз специально на себе незамысловатые эксперименты ставлю – съем что-нибудь не то, выпью сырой воды, куплю шаурму черную-черную, подгорелую, с корейской морковкой, и все это употребляю, запивая молоком. И пока ни одного случая заражения. Ни одного! – гордо добавил он и вернулся к головоломке.

– А ты чем траванулся?

– Фомин скисшим кефиром напоил.

– Ого! На такой жаре микробы лихо размножаются. Пакет простоял на подоконнике.

– Гад! Что же ты раньше молчал?

– Так я думал, вылили это дерьмо.

– Не успели, – с досадой произнес Максим, пытаясь расслабиться.

Когда кишечник притих, Максим уже катался по вызовам. Димка непривычно молчал и грыз ногти, а Семыч проклинал пенсионную реформу и льготное кредитование, почему-то рассуждая об ипотеке, которая никому из них не светила. Максим уверовал Симыча, что у него и так с жильем порядок, разве что Димке есть смысл напрячься, но тот хмурился, и когда обглодал ноготь на большом пальце, спросил, есть ли особые условия для молодых трутней, на что получил невразумительный ответ про накопительный капитал и сомнительные перспективы.

Выпив минералки, Максим слушал «Авторадио» и наслаждался освежающим сквозняком. Неожиданно прозвучал мобильник. Не разбирая дисплейную надпись, Максим ответил, долго переспрашивая собеседника, пока не понял, с кем разговаривает.

Звонил знакомый доктор с прошедшего дежурства. Он сильно заикался, отрывисто дышал и напряженно спрашивал, все ли у него в порядке? Максим беззаботно отвечал, сдерживая отрыжку, не понимая, что ему понадобилось в три часа ночи?

Официально представившись Глебом Леонидовичем Коромысловым, психиатр предложил встретиться, так как есть повод исключительной важности, имеющий отношение к ним обоим. В тоже время он подчеркивал, что ничего катастрофического не произошло, и пообещал поделиться полезными новостями про своих пациентов.