Андрей Леонидов - Ressentiment

Вот дед закончил обрезать дерево, возвращается к дорожке. Здесь его уже жду я. Иногда мне хочется поговорить; иногда же, зная, что мы далеко от людей, я могу как безумный издалека кинуться на свою жертву внушая ей ужас; иногда стараюсь быть бесшумным почти до последнего момента. «Что, дед, как сегодня клюет?» – интересуюсь я, показывая ему свою уже почти полную корзинку:” я вот почти на сегодня закончил!» Дед присвистывает: «да нормально, погода сейчас приличная, ходи – не хочу. Сам вот только вышел, ага-а». Он складывает свой ножик, убирает его за пояс. У него на поясе ремень, в котором есть чехол для телефона. Ничего себе, настоящий динозавр! «А ты не из местных что ли, друг?» – интересуется дед и отирает лоб. Я киваю: «Если по этой тропинке дальше, а потом налево, то она к болотам выходит, мне так сказали. Это верно?» – интересуюсь я. Теперь кивает дед. Я пожимаю ему руку, разворачиваюсь и иду в сторону болота, дед остается где-то позади. Опять обвел тебя вокруг пальца, мой милый читатель, сегодня я просто пошел собирать грибы. Надеюсь, вы с облегчением вздохнули из-за того, что с дедом не случилось ничего плохого. Случилось зато через несколько месяцев в километре отсюда.

***

Знаете, меня всегда расстраивало, что среднестатистический человек куда больше склонен ценить жизнь ребенка, нежели взрослого человека. MIT проводил онлайн-эксперимент, в котором гипотетическая беспилотная машина вылетала на пешеходный переход. Перед участниками стоял выбор: куда ей врезаться. (Вы, кстати, в любой момент можете поучаствовать в нем, открыв сайт http://moralmachine.mit.edu/). Опубликованные результаты гласили, что категорией минимального риска стала детская коляска, затем шли малолетние дети, далее, если не углубляться в детали, шла прослойка взрослых людей различного вида и профессий, замыкали список пожилые люди. Наверное, какой-то древний инстинкт заставляет человека действовать таким образом, защищая потомство своего вида. Уверен, это когнитивное искажение повлияло на судьбы множества людей в экстренных ситуациях, когда более рациональным было бы пытаться помочь взрослому человеку, а не спасать дитя. Самое омерзительное и глупое в происходящем заключается в том, что люди склонны спасать группу, включающую детей, даже если та нарушала правила перехода проезжей части, жертвуя группой взрослых, их соблюдавшей. Не хочу показаться грубым, но ребенок не заслуживает приоритетного права на жизнь относительно взрослого человека, просто потому что он моложе: если перед вами будет тяжкий выбор, спасти ли хорошего, добропорядочного взрослого человека или ребенка, будьте добры, спасайте взрослого. Он ведь уже хороший и добропорядочный, а вот то, каким вырастет дитя, – это большая загадка. Забавным, кстати, был факт, что респонденты чаще сбивали преступника (он был обозначен как человек в маске, несущий деньги), нежели сбивали собаку. Они расценили его жизнь по ценности где-то между кошкой и собакой (несчастные кошки, их не щадили ни в одной из ситуаций). Помните, в прошлой главе я говорил о собаке? Хочу обратиться ко всем людям, которых смерть животного задела больше человеческой смерти. Ваш мозг поразила зоошизофрения, вы находитесь в тяжелом положении. Только инфантильный, до крайности глупый человек сможет приравнять жизнь собаки к человеческой жизни. Нет, конечно, иной злодей своими преступлениями заслуживает оказаться в могиле, но речь ведь совсем не об этом. Короче говоря, вы меня поняли, а теперь слушайте:

Ситуация произошла в самом конце сезона. Две тетки сбились с пути, запаниковали. Сеть в этих местах ловит паршиво, но если бы они прошли чуть подальше на восток, то оказались бы на огромном, можно сказать, лесном хайвее. Когда-то тут в чаще проходила действующая линия электропередач, ныне не используемая. Если идти по широкой колее вырубленных вокруг опор деревьев, которая за недолгий срок простоя успела порасти только кустарником, то можно легко выйти к людям. Тетки издавали забавные крики вроде протяжного «Аууууууууу». Я услышал и заметил их, разумеется, значительно раньше, чем они обнаружили меня. Они были так заняты криками, что я подкрался к ним почти вплотную. Наконец одна из них выпалила что-то вроде «Люда, там кто-то есть! За деревьями!». Я притаился за стволом сосны, чувствуя юношеский задор. «Эй, выходи! Ты кто?» – стали кричать мне женщины. И я вышел. Вы когда-нибудь бывали на венецианском карнавале? Я подарил этим дамам такую возможность: на моем лице была маска Полишинеля 15 15 Пульчинелла – один из популярнейших сатирических образов комедии Дель Арте, появившаяся на несколько десятилетий позже появления самой комедии и основных её персонажей. Уже в XVII веке этот персонаж стал любимцем далеко за пределами Неаполя и самой Италии. Его образ использовали в карнавалах, народных играх и даже в беллетристике. (или Пульчинеллы, если угодно), раскрашенная самолично мной. Знаете, это до одури страшная вещь: непропорционально длинный нос, ало-красные губы, вытянутые в улыбки до пунцовых щек. Все в этом лице ассиметрично и инфернально, сам бы на месте этих женщин тоже испугался. Плюс ко всему я двигался по-обезьяньи пригнувшись, почти на четвереньках, не издавая никаких звуков. Рюкзак с вещами оставил за деревом, поэтому теперь мои движения были еще более раскованы и свободны. Одна из женщин заорала во все горло, а вторая начала медленно оседать на землю. Надо было, милая моя, проверять сердце, чтобы не случилось таких казусов! Вторая женщина прижалась спиной к дереву, выставив перед собой грибной ножик. Я кружил вокруг нее, перекидывая любимую отвертку из рук в руки и молчал. Она уже не кричала, а беззвучно рыдала, махая ножом по воздуху, отгоняя меня, как дикого зверя. Я ударил ей ногой по руке, нож выпал. Все также беззвучно рыдая, она села на землю и прикрыла голову руками. «Подъем» – почти прошипел я, она подняла на меня глаза, ее лицо было искажено дикой, раздражающей гримасой. Это лицо так не понравилось мне, что я не дал ей подняться, положил руку на голову, а второй стал бить ее отверткой. Вообще-то до этого у меня был замечательный план: заставить ее идти до болота и там утопить, но если бы вы видели это лицо, то поняли бы меня. Оно было настолько жалким, что выглядело просто отвратительно. Это его выражение как бы выносило приговор всему величию стойкости человека и человечества, поэтому я поспешил стереть его как можно быстрее. Гримаса боли выглядит куда более эстетично.