Екатерина Драгуцэ - Кладбище женщин

Прэнк Тролли промолчал, почесал задумчиво затылок, потом лоб, будто пытаясь что-то подобное припомнить.

– А что было на следующий день? – спросил следователь. – И куда делась лодка с мужчиной и ребенком?

– Сейчас переверну страницу. Мне самому интересно, – ответил психолог.

«Ближе к обеду следующего дня я вновь пошел к тому зданию. Видимо, меня, как преступника, тянуло к месту, где на моих глазах свершилось преступление. На улице было тепло. Солнце блистало с неба и высушивало землю и берега еще вчера грозно бушующего канала. Людей в округе было мало. Только два человека стояли перед той дверью, откуда я вчера выходил, и что-то бурно обсуждали. Я вспомнил их злобные взгляды. Это были именно они, вчерашние злодеи. Один – длинный, небритый, был одет в тот же потертый темный пиджак, что и вчера, а на другом, который тогда щеголял в дождевике, красовалась темно-синяя джинсовая куртка. Увидев меня, один из них махнул рукой, как бы прося, чтобы я приблизился. «Неужели узнали?» – удивился я, но подчинился, в надежде, что они все же не смогли узнать. Во-первых – расстояние, во-вторых – гроза и дождь. В душе царил сильнейший страх. Я успокаивал себя тем, что, во-первых, они не посмеют средь бела дня на улице города что-то мне плохое сделать; во-вторых, что они меня могли не узнать, в-третьих – я вчера ничего такого особенного не сделал, что могло бы им помешать осуществить свои намерения. Ведь когда я вышел на улицу, их уже не было! Но, как потом оказалось, надеялся я зря. Когда я подошел, один из них, «джинсовый», ухватил меня левой рукой за шиворот рубашки, притянул к себе и затем стал трясти, ничего не говоря. Я опешил. Потом я почувствовал, как дуло пистолета уперлось мне в горло. Да-да, в его правой руке оказался пистолет. Видимо, он его держал до сих пор за пазухой, потому я его и не увидел. «Ты что больше любишь – когда болит горло или голова?» – спросил он, злобно смеясь. «Я боли не выношу», – ответил я, стараясь выглядеть совершенно спокойно. «Оставь его. По его душу есть мастер, – сказал второй, – не марай себя дерьмом. Пошли. Он и так проклятый… Пристукнешь – еще подхватишь это его проклятие!» И странный человек быстро засунул пистолет в карман и улыбнулся мне в лицо. Потом они оба ушли, ничего более не делая и не говоря. Я стоял ошалевший, потирая рукой горло и пытаясь прийти в себя и все осмыслить. В это время вдали появилась гужевая повозка, как мне показалось, без ездока. Однако же мгновением позже я разглядел и его, и то, что находилось в его руках… И это было не что иное, как оружие, что-то вроде винтовки. Это оказалось уже слишком. Гонимый непреодолимой силой страха, я побежал, как преследуемый охотником заяц, поглядывая на грохочущую следом повозку, петляя по улицам то влево, то вправо, спотыкаясь и чуть не падая на ходу. Люди с недоумением шарахались в стороны. Мы находились на окраине города, впереди маячила морская гладь. Ездовой встал во весь рост, продолжая гнать лошадь, избивая ее жердью по спине. Я четко увидел его – высокого, напряженного, худого, уже не очень молодого, с искаженным лицом, изуродованным огромной, еще не зажившей раной от сабли или ножа. Заметил я еще, что у него в руке была именно настоящая снайперская винтовка. Когда лошадь перешла на галоп, догоняя меня, он отпустил вожжи, приподнял винтовку и стал целиться в открытую, как в преследуемого охотником зайца. То есть я был для него как обыкновенное дикое животное. Обезумев от ужаса, я рванул со всех сил в сторону неких строений – обычных небольших киосков, где продавалось мороженое, газеты, печенье и другая мелочь, пытаясь скорей достигнуть их, укрыться за ними. Но избитая и испуганная лошадь бежала быстрее меня, и повозка приближалась, сопровождаемая криками возмущения и удивления прохожих и угрозами вызвать полицию. Мы долго так бежали. Я и конь, унося за собой колесницу с очередным непонятным мне преступником, который по неизвестной причине хотел меня убить. И когда город кончился, куда бежать, где спрятаться, я не знал. Началась равнина с отдельными кустами. Однако следует отметить, что мои действия все же сильно мешали убийце как следует прицелиться, а скачущая лошадь качала повозку, так что уродливый человек с трудом держал равновесие, и выпущенные пули свистели постоянно мимо меня. В целях самозащиты я иногда на бегу наклонялся, подбирал камни с земли и бросал в стреляющего. Одним камнем я, видимо, попал ему прямо в лоб, другим, к несчастью, я угодил лошади в глаз, отчего она встала на дыбы и, не подчиняясь хозяину, быстро свернула и помчалась в сторону от меня. Там, куда она свернула, был огромный обрыв. И я инстинктивно направился за ними, чтобы помочь, если они, не дай Бог, ушиб лись, когда туда свалились. И когда повозка покатилась вниз, я тоже стремглав скатился за ней. Лошадь освободилась от своей ноши и убежала. Хозяин же лежал в повозке с закрытыми глазами и тяжело дышал. Я подбежал к нему, взял винтовку, рядом с ним валяющуюся, перекинул ее ремень себе за спину, достал обрывок веревки из лошадиного обоза и связал ему руки и ноги для надежности. А потом прихватил злоумышленника покрепче за середину туловища, взвалил его на себя через правое плечо таким образом, что голова его и руки были передо мной, а ноги сзади, чтобы он не имел доступа к винтовке, и потащил его обратно в город, к полицейскому участку.