Майкл Коннелли - Тьма чернее ночи

Согласно следственным отчетам, вложенным Уинстон и ее напарником в материалы дела, следов ограбления Ганна или его квартиры видно не было; таким образом, мотив убийства оставался неизвестным. Другие жильцы восьмиквартирного здания заявили, что в новогоднюю ночь никакого шума в квартире Ганна не слышали. Впрочем, любые звуки, какие, возможно, раздавались из квартиры во время убийства, скорее всего были заглушены грохотом вечеринки, устроенной соседом снизу. Празднество затянулось до утра первого января. Ганн, по словам нескольких опрошенных участников, на вечеринке не присутствовал и в число приглашенных не входил.

Расспросы по соседству – в основном в таких же, как "Гранд-Ройял", небольших многоквартирных домах – не выявили свидетелей, которые вспомнили бы, что видели Ганна в дни, предшествующие смерти.

Отсутствие повреждений на дверях и окнах квартиры означало, что взлома не было и что Ганн, возможно, хорошо знал убийцу и сам открыл ему дверь. Уинстон и Минц проверили все финансовые документы жертвы, пытаясь обнаружить возможную денежную мотивировку, и ничего не нашли. У Ганна не было постоянной работы. В основном он околачивался по магазинам стройматериалов и архитектурным бюро на бульваре Беверли и предлагал посетителям услуги на поденные работы. Заработков едва хватало на содержание квартиры и маленького пикапа, в котором он возил малярное оборудование.

Единственным родственником Ганна оказалась сестра, живущая в Лонг-Бич. К тому времени они не виделись уже больше десяти лет, хотя, как выяснилось, Ганн звонил ей в ночь накануне смерти из камеры в полицейском участке. По словам сестры, она сказала брату, что не может бесконечно помогать ему и платить залог, после чего повесила трубку. И она не могла дать следователям никакой полезной информации относительно его убийства.

Далее шел подробный отчет о происшествии, за которое Ганн был арестован шесть лет назад. Он убил проститутку в номере мотеля на бульваре Сансет. Зарезал ее же собственным ножом, когда девица попыталась убить и ограбить его, – согласно его показаниям, зафиксированным в рапорте. Между первоначальными показаниями, которые Ганн дал приехавшим на вызов патрульным, и вещественными доказательствами существовали мелкие расхождения, но их было недостаточно, чтобы прокуратура округа выдвинула против него обвинение. В конечном счете дело неохотно квалифицировали как самооборону и закрыли.

Маккалеб заметил, что главным следователем по делу был детектив Гарри Босх. Несколькими годами ранее Маккалеб работал с Босхом и до сих пор часто вспоминал то расследование. Босх порой бывал резким и скрытным, тем не менее это был талантливый сыскарь с великолепно развитой интуицией. Тогда между ними возникла эмоциональная связь, так как дело обоих повергло в смятение.

Маккалеб записал имя Босха в блокнот – надо позвонить детективу и узнать его мнение о Ганне.

Потом продолжил чтение. Учитывая имевшую место связь Ганна с проституткой, следующим шагом Уинстон и Минца стало изучение телефонной книжки покойного, а также проверка чеков и покупок по кредитной карте в поисках признаков, что он, возможно, продолжал пользоваться услугами проституток. Ничего. Они три ночи курсировали по бульвару Сансет с бригадой полиции нравов, останавливая и расспрашивая уличных девиц. Ни одна не призналась, что знает мужчину с фотографий, позаимствованных детективами у сестры Ганна.

Детективы внимательно изучили сексуальные объявления в местных бульварных газетах в поисках тех, которые мог бы поместить Ганн. И снова тщетно.

В конце концов следователи попытались разыскать семью и коллег проститутки, погибшей шесть лет назад. Хотя Ганна и не обвинили в убийстве, все-таки существовал шанс, что кто-то не поверил в самозащиту и, возможно, стремился к возмездию.

Но и этот путь оказался тупиковым. Семья женщины жила в Филадельфии. Они не поддерживали отношений уже много лет. Никто из членов семьи даже не приехал забрать тело, и его кремировали за счет налогоплательщиков округа. С какой стати им мстить за убийство шестилетней давности, когда им не было никакого дела до самого убийства?

Расследование упиралось в тупик. Дальше – статистика. Если дело не раскрыть в течение первых сорока восьми часов, вероятность его разгадки снижается на пятьдесят процентов. Если не раскрыто за две недели, оно становится похожим на невостребованное тело в морге – точно так же обречено долго-долго лежать в холоде и темноте.