Елена Соловьева - ЛоРеНа — похитительница сознаний

Девушка отвернулась, глаза ее подернулись поволокой — она будто погрузилась в дрему, темный омут своего сознания. На самое его дно!

— Наташа, очнись! — Полянский развернул девушку лицом к себе и легонько встряхнул. — Разве ты не понимаешь, что от воспоминаний зависит твое будущее? Если хочешь вернуться к сестрам и нормальной жизни, тебе необходимо напрячь память! Пойми, наконец: человек, находящийся в бессознательном состоянии, не мог бы благополучно добраться до дома. Как, скажи мне, — как ты покинула это место? Тебе помогли? Кто?.. Отвечай!

— Я ничего не помню, — как заводная кукла повторила Наталья. — Мое сознание померкло в тот момент, когда неизвестный пытался на меня напасть. Ножницы выскользнули из моих рук, я упала. А дальше — только темнота…

Наталья отстранилась от Стаса, уселась прямо на землю и, обхватив колени руками, стала раскачиваться взад-вперед, не сводя при этом взгляда с одной точки. Девушка не мигала, не жаловалась и не сопротивлялась, когда ее усаживали в машину, чтобы вновь отправить обратно в изолятор.

Полянский был готов рвать на себе волосы: нежелание Натальи сотрудничать окончательно выбило его из колеи. Нет, в невиновности девушки следователь не сомневался, но отрешенность и угнетенное состояние подозреваемой внушали ему опасения.

— Отстань от девчонки, — посоветовал Полянскому Влад, также участвовавший в следственном эксперименте. — Сдается, она действительно ничего не помнит.

— Наталья выгораживает кого-то из сестер, — с уверенностью в голосе заявил следователь. — Только это обстоятельство могло заставить девушку молчать.

— И кого же именно: Лолиту? Ренату? Кого из сестер ты считаешь убийцей?

— Никого, — процедил Стас. — Но мне отчего-то кажется, что Наталья была здесь не одна…

— Тогда кто убийца?

— Тот, кто пытается подставить Наталью, — поделился мыслями Полянский. — А еще мне очень не нравится состояние нашей подозреваемой, — посмотри, на ней же лица нет!

— Ну, знаешь, пребывание в СИЗО кого угодно может сломить, — предупредил друга Влад. — А Наталья девушка скромная, домашняя.

— Я имею в виду нечто другое, — поведал Стас. — Есть основания полагать, что Наталья страдает некоторыми… гм… нервными расстройствами.

— Ты думаешь, что она сумасшедшая?! — изумленно воскликнул Влад.

— Не совсем так, — осадил друга Полянский. — У Натальи имеются определенные фобии, и я всерьез опасаюсь, что пребывание в заточении скажется на девушке не лучшим образом.

— Страх замкнутого пространства? — предположил оперативник.

— Скорее боязнь одиночества, — подметил Полянский. — У Натальи, как я выяснил, было трудное детство…

— Как и у многих из нас, — не преминул заметить Влад. — Ладно, пойдем в машину, нас уже ждут.

В кабинете Полянского ожидал небольшой сюрприз: прибыло дело из Оренбурга, запрошенное почти неделю назад. Следователь тяжко вздохнул — в связи с событиями последних дней он перестал верить в то, что тайну серийного маньяка можно раскрыть, опираясь на события многолетней давности. Однако возвращать дело назад, так и не заглянув в него, было бы, по меньшей мере, проявлением неуважения к оренбургским коллегам. Достав из ящика канцелярский нож, Стас вскрыл конверт и погрузился в чтение.

Трагичная история, произошедшая в Оренбурге, настолько захватила воображение следователя, что он на несколько часов попросту выпал из окружающей действительности. Воображение Стаса услужливо обрисовало всепожирающее пламя, на тушение которого понадобились шесть часов и три пожарных расчета. Полянский будто своими глазами видел, как горел особняк известного в Оренбурге политика.

Следователь не мог не отметить тот факт, что главной подозреваемой по делу проходила некая молодая особа, являвшаяся любовницей погибшего дипломата. После трагедии девушка пропала без вести и до сих пор числилась в федеральном розыске.

Но насторожило Полянского вовсе не это, а то, что все дело было оформлено некорректно, откровенно небрежно, в нем имелась масса нестыковок и недоговоренностей. И это несмотря на личности погибших! Ни исследований останков, ни опроса свидетелей и ближайших родственников, ни подробного выяснения обстоятельств, предшествующих пожару. И все же, вопреки логике, дело было списано в архив. «Кому-то очень не хотелось, чтобы за расследование взялись всерьез, — подумал Полянский. — Не все так чисто, как тут намалевано… Странно, что на мой запрос вообще ответили. Хотя, за прошедшие годы следователь, занимавшийся этим делом, мог покинуть свой пост, да и руководство, наверняка, не раз поменялось. Об этом случае давно забыли — и для этого была приложена масса усилий…»