Нельсон Демилль: В никуда

– На Стене есть имя человека, который погиб не в бою. Его убили, – наконец произнес он.

Я ничего не ответил на это удивительное заявление.

– Вы многих здесь знаете? – спросил Карл.

Прежде чем ответить, я немного помолчал.

– Слишком. А вы?

– Тоже. Вас два раза отправляли во Вьетнам. Так?

– Так. В шестьдесят восьмом и в семьдесят втором. Но в последний раз я служил в военной полиции и сражался в основном с подвыпившими за пределами авиабазы Бьенхоа солдатами.

– Но в шестьдесят восьмом вы были на передовой и понюхали пороху. Вы получали от этого удовольствие?

Такой вопрос мог понять только боевой ветеран. Мне пришло в голову, что за все годы нашего знакомства мы с Карлом редко обсуждали военный опыт. И это вполне нормально. Я посмотрел на него и ответил:

– Сначала было что надо, через некоторое время привык, а за несколько месяцев до отправки в Америку помешался на мысли, что стараются убить именно меня, что именно меня не хотят отпустить домой. Последние два месяца я совершенно не спал.

Наши взгляды встретились. Карл кивнул:

– И со мной было то же самое. – Он подошел к Стене и вгляделся в надписи. – В то время мы были молоды, Пол. А они остались молодыми навеки. – Он коснулся одной из строчек. – Вот этого я знал.

Хеллман выглядел необычайно задумчивым, почти мрачным. Я отнес это за счет места, где мы находились, времени года, сумерек и тому подобного. Но и сам я был не веселее.

Он достал золотой портсигар и такую же зажигалку.

– Хотите?

– Спасибо. Вы только что курили.

Но он, как все куряки, не обратил на мои слова внимания и щелкнул зажигалкой.

Карл Густав Хеллман. Я почти ничего не знал о его личной жизни. Только помнил, что он вырос среди развалин послевоенной Германии. Я знавал и других германо-американских военных; почти все офицеры и почти все теперь в отставке. Общая черта биографии этих новоявленных янки: все безотцовщина, все сироты, они, чтобы выжить, выполняли какую-то работу для американской оккупационной армии. А в восемнадцать сами стали солдатами на одной из немецких баз, пытаясь таким образом избавиться от позора побежденной армии. Одно время их было очень много. Карл оказался, наверное, одним из последних.

Я не очень представляю, насколько типично складывалась карьера Хеллмана, но теперь отставка была не за горами, если только в ближайшем будущем ему не светили генеральские звезды – вот тогда он мог продолжать службу. И у меня мелькнула мыслишка, что наша встреча связана именно с этим.

– Как давно это было, а кажется, будто вчера, – сказал он мне, но словно бы самому себе. Взглянул на Стену и перевел взгляд на меня. – Вы согласны?

– Да. Это как слайд-фильм: застывшие во времени яркие кадры без звука.

Мы посмотрели друг на друга и кивнули.

Ну и к чему это все?

Наверное, поможет, если начать с самого начала: я уже упоминал, что я бостонский ирландец, с юга, а это значит – из рабочего класса. Мой отец, как и все тогда из нашего района, ветеран Второй мировой войны. Отслужил три года в пехоте, вернулся, женился, родил троих сыновей и тридцать лет горбатился механиком муниципального автобусного парка. Но однажды признался, что эта работа никогда так не возбуждала, как высадка в Нормандии, зато вечера здесь лучше.

Вскоре после своего восемнадцатилетия я получил повестку в армию. Я позвонил в Гарвард и, рассчитывая на студенческую отсрочку, попросился на первый курс, но мне справедливо ответили, что я не подавал заявления. То же самое произошло с Бостонским университетом и даже с Бостонским колледжем, где многие из моих единоверцев нашли убежище от призыва.

Пришлось собирать рюкзачок, отец пожал мне руку, младший брат решил, что я очень крутой, мать заплакала, и я отбыл в военном эшелоне в Форт-Хэдли, где мне преподали курс молодого бойца, а затем натаскивали на службу в пехоте. Не знаю, что меня дернуло, но я подал заявление в воздушно-десантные войска – там обучали, как прыгать с парашютом, – и был переведен в Форт-Беннинг, в той же самой Джорджии. Чтобы завершить высшее образование в области убийства, еще попросился в спецназ – видимо, подумал: пока буду учиться во всех этих сумасшедших школах, война успеет закончиться. Но не тут-то было, армия ответила: "Довольно. Ты и так хорош, парень". И вскоре после выпуска из воздушно-десантной школы я оказался в пехотной роте на передовой в местечке Бонгсон, а это уже не в Калифорнии.

Я посмотрел на Карла: мы были там в одно и то же время, но попали на войну разными дорожками. А может быть, и не такими уж разными, если вдуматься.