Нельсон Демилль - В никуда

Я не стал выходить из машины – сидел на месте и ждал Нгуена Куй Манга, полковника отдела А министерства общественной безопасности. На нем была портупея с кобурой, но это меня не сильно встревожило. Я мог в считанные секунды завладеть его оружием. Насторожило другое: в руке он держал атташе-кейс.

За спиной Манга стоял мой французский "Боинг-747". Трап был еще у люка, и последние пассажиры входили в самолет. Дежурный по терминалу стоял рядом и поглядывал на часы.

Полковник Манг подошел к электрокару и спросил:

– Вы куда, мистер Бреннер?

– Домой, полковник. И вам тоже советую.

– В самом деле? А как прошел ваш дипломатический прием? Встретились с вице-президентом?

– Да.

– Он был в восторге от знакомства с вами?

– Разумеется. Потрепались с ним о войне.

Аэродромная команда уже готовилась отвести от самолета трап.

– Прошу меня простить, – начал я. – Я бы с удовольствием с вами поболтал. Но боюсь опоздать на рейс.

– Я дал команду дождаться вас.

– Что-то непохоже.

– Где мисс Уэбер?

– Задерживается. Ей здесь понравилось.

– А вам нет?

– У меня сложные чувства.

– Расставание получилось грустным?

– Во всяком случае, не таким веселым, как будет расставание с вами. Кстати, дама хотела бы получить назад свои пленки.

– Посмотрим. Сначала надо выяснить, что вы там наснимали.

– Если уж зашла об этом речь: попробуйте послать еще хоть одному человеку фотографии с острова Пирамида, и вы об этом пожалеете.

– Вы мне угрожаете?

– Предупреждаю.

– Мистеру Стенли понравилось?

Я не стал тешить его ответом и сказал:

– Спасибо, что проводили. Мне пора.

– Один момент, – отозвался он. – Так вы полагаете, этот Блейк будет вашим новым президентом?

– А вы как думаете? – ответил я вопросом на вопрос.

– Вчера вечером у меня состоялся интересный разговор с Тран Ван Вином. Мне надо все хорошенько обдумать.

– Ну так в чем же дело?

Аэродромная команда нетерпеливо поглядывала в мою сторону.

– У вас дипломатический пропуск, а вы мне даже не сказали, – продолжал полковник.

– Чтобы войти в этот самолет, мне не требуется ничего, кроме билета.

– В таком случае вам приятно мое общество?

– Нет. Но я нахожу его интересным.

Мы посмотрели друг на друга. И в первый раз с тех пор, как я имел несчастье познакомиться с этим человеком, я не заметил в его глазах злобы.

– У меня для вас кое-что есть. – Манг полез в атташе-кейс и протянул мне шарик. Я положил его на ладонь и посмотрел, как у Стены падал снег. – Остальные вещи я верну вам через посольство. Я никогда не присваиваю чужого.

Я промолчал.

– Мы с вами, мистер Бреннер, никогда не станем друзьями. Но я хочу сказать, что уважаю ваше мужество. И лишь по этой причине желаю вам благополучного возвращения домой.

Я подал ему шарик.

– Пусть останется на память обо мне.

– Очень трогательно. Увижу ли я вас когда-нибудь еще?

– Надо надеяться, что нет.

– Согласен.

– Обходитесь полегче со страной, полковник. Народ и так настрадался.

Он не ответил, что-то сказал водителю, и тот на полной скорости покатил к самолету. Поднимаясь по трапу, я обернулся, но полковник Манг уже исчез.

Я посмотрел на белую дверь дипломатического салона. Сьюзан в темно-зеленом платье все еще стояла на пороге. Она помахала мне рукой, и я помахал в ответ.

Подошел к концу мой третий вояж во Вьетнам, и я опять возвращался домой взбаламученным.

На верхней площадке трапа стюардесса приняла мой билет и сказала с французским акцентом:

– А, мистер Бреннер, мы вас ждем.

– Вот я и пришел. – Я, как много лет назад, обернулся и обвел взглядом рисовые поля и деревушки, которые время от времени смутно вспоминал.

Снова посмотрел на дверь. Сьюзан была еще там. Мы в последний раз помахали друг другу, и я вошел в самолет.

Дорога домой никогда не бывает прямой – она всегда окольная. И где-то по пути мы начинаем понимать, что движение важнее пункта назначения. А люди, которых мы повстречали, останутся в нашей памяти вечными спутниками.

Брак, Жорж (1882 – 1963) – французский художник, один из основателей кубизма.

Мемориал ветеранов Вьетнама находится в Вашингтоне у Зеркального пруда в саду Конституции на Национальной эспланаде. Представляет собой неглубокую траншею в форме шеврона (буквы V), внешняя стенка которой облицована черным гранитом. На стене высечены имена примерно 58 тысяч американцев, погибших во Вьетнаме начиная с 1959 г., главным образом во время войны.