Нельсон Демилль - В никуда

Я перепрыгнул вперед и в общих чертах описал наш последний допрос у Манга, но при этом дал понять, что он до сих пор считает преступления делом рук FULRO.

Затем вернулся к Дьенбьенфу, деревне Банхин и дому Транов и описал все с достаточной точностью, чтобы присутствующие поняли: я буду выглядеть убедительным, если мне придется выступать в комитете конгресса или министерстве юстиции.

Заключил я словами:

– Тран Ван Вин, на мой взгляд, надежный свидетель, на которого можно полагаться. А его письмо в переводе хоть и отредактировано специально для меня полковником Хеллманом и не является оригиналом, тем не менее важный документ. Настолько важный, что я решился отправить его факсом из аэропорта Даллеса своему приятелю и попросил сохранить для меня.

Мое вранье заставило их переглянуться.

– Что же до вещественных улик, – продолжал я, – они состоят из принадлежавших лейтенанту Уильяму Хайнсу предметов: бумажника, обручального кольца, холщового планшета с письмами, которые не читали ни я, ни Сьюзан, и записной книжки, в которой лейтенант Хайнс нелестно отзывается о капитане Блейке, называя его махинатором на черном рынке и завсегдатаем местных сутенеров.

Джон и Билл слегка заерзали. Полковник Гудман тоже почувствовал себя не в своей тарелке.

– Я не делаю никаких оценок, – поспешил объяснить я. – Оценки дает лейтенант Хайнс. Должен признаться, когда я служил во Вьетнаме, то тоже таскался по борделям. И травку покуривал, чтобы снять напряжение. Но черный рынок – избави Боже!

– Это не важно, – заметил Джон.

– В расследовании таких преступлений важно почти все, – возразил я. – Только так можно понять, почему один человек убил другого.

– Все важно, – поддержал меня мой добрый соратник Карл. – Даже самые разрозненные детали, если их правильно сложить вместе, дают законченную картину и устанавливают мотивы и личность жертвы и подозреваемого.

– Отлично, Карл, – подхватил я. – Когда я осматривал принадлежавшие убитому вещи, у меня сложилось ощущение, что Уильям Хайнс был бойскаутом, а Эдвард Блейк – плохишом. Но мы располагаем фактами, которые указывают на него как на подозреваемого. У нас имеется список американских советников, из которого явствует, что оба офицера служили в одно и то же время в одной достаточно маленькой группе, где был всего один капитан. Это подтвердят армейские архивы, если они не погибли в том печально известном и очень своевременном для многих пожаре в хранилище. У нас также имеются показания свидетеля: он видел, как американский капитан из Первой воздушно-кавалерийской дивизии застрелил лейтенанта, опознанного нами как Уильям Хайнс, у которого были те же нарукавные нашивки, что у капитана, и чьи вещи наш свидетель взял в качестве военных сувениров.

Я налегал на не очень убедительные улики, но лучших у меня не было. И если бы передо мной сидели члены жюри, а я бы выступал обвинителем, то испытывал бы сильную тревогу за исход дела. Ведь проиграть означает взбаламутить дерьмо, и все.

– Как вам сообщила Сьюзан, Тран Ван Вин опознал на фотографиях Эдварда Блейка как убийцу. – Я посмотрел на нее, и она подтвердила:

– Уверенное опознание.

Билл, Джон и Марк явно расстроились, а Карл, как ему и полагалось, смотрел недоверчиво.

Я закончил выступление словами:

– И еще были эти ценности из казначейства. Следует изучить финансовое прошлое Эдварда Блейка, особенно в период после его возвращения из Вьетнама. Среди прочего там были драгоценности, и их следы могут обнаружиться: в распоряжении самого Блейка, у его бывших подружек или теперешней жены.

В комнате повисло молчание. Но после короткой паузы заговорил Билл:

– Мне представляется, что эти доказательства не только случайны, но слабы и неубедительны. Не говоря уже о том, что они относятся ко времени тридцатилетней давности. На том, что я слышал, я бы не решился строить обвинение.

– Они явно недостаточны в суде, – поддержал его Джон Иган, – но за них могут ухватиться политические противники Эдварда Блейка и журналисты.

Марк Гудман глубоко погрузился в невеселые мысли.

– По-вашему, на этого свидетеля можно положиться?

– Думаю, что да. Но отдаю себе отчет, что американский суд присяжных может посчитать его показания недостаточными.

– А где сейчас этот свидетель? – небрежно спросил Джон.

– Вероятно, спит, – ответил я. – Он крестьянин.

Билл, которому и до этого приходилось испытывать на себе мое остроумие, раздраженно спросил: