Максим Шанин - Урочище

– Ну да ладно, если гора не идет к Магомеду… – вслух произнесла Лена, и откинув тяжелое, но такое мягкое одеяло, оттолкнувшись руками от кровати спрыгнула на пол. Какого же было ее удивление, когда вместо того чтобы встать на ноги, девушка рухнула на пол, точнее на ляпистую ковровую дорожку явно ручной работы. Ничего не понимая, девушка попыталась встать, опираясь на левую ногу, но нога, будто провалилась в дыру, дикая боль пронзила всю левую сторону от колена до бедра и взбежав по нервной системе до самой макушки взорвалась фейерверком искр из глаз. Комната погрузилась во мрак, голова закружилась и девушка, потеряв сознание, упала на рукодельный ковер.

Очнулась Лена от того, что кто-то брызгает ей на лицо водой. Открыв глаза, девушка увидела незнакомую старушку.

– Баба Дуся? Это Вы? Нет? А где Баба Дуся? – прохрипела девушка, – а муж мой, Сергей, где он? А сынишка?

– Бабы Дуси тут нет никакой, да и не было отродясь! – звонким, не похожим на старческий, голосом ответила ей старушка, – Тут вот я только, зовут меня Зинаида Захаровна, это мой дом, а ты моя гостья.

– А Сергей, муж мой! Где он? – встревоженно, глазами полными надежды, спросила девушка, – а сынок, сыночек мой где? – слезы навернулись на широко распахнутые красивые глаза Елены.

– Сынуля, твой здесь, все в порядке, скоро принесут тебе, – ответила ласково бабушка, – сейчас на кормлении он, а тебе лежать еще надо, не здорова ты еще.

– А муж то где? – продолжала молодая мама?

– Нет тут мужа твоего! Двоих вас привез Петр Кузьмич, без мужчины. Не знаю где муж твой.

– А где я вообще?

– В деревне нашей ты. «Урочище» называется. Да ты успокойся, деточка! Нельзя тебе нервничать сейчас, слаба ты еще. Давай помогу встать тебе, тяжело ведь без ноги-то…

– Что? – удивленно спросила девушка, – без какой ноги?

Вдруг она вспомнила, как на пороге роддома подвернула ногу, как потом лодыжка разбухла, как главврач поликлиники, Господи, как же ее там звали, дала ей шприц… Волосы на голове молодой женщины зашевелились от мурашек, покрывших абсолютно все тело. Она вспомнила, как загорелась машина, как кто-то ломился в дом старушки, как они вылезали через окно, Сережка ее отправил с сыном бежать в лес, пообещав вернуться… Она вспомнила дорогу, ливень, голубой «Москвич», табличку с надписью «Урочище», выхваченную светом фар из темноты леса.

Медленно опустив голову, Лена начала поднимать подол белоснежной ночнушки. Слезы капали на голубые незабудки ее одеяния, оставляя большие мокрые пятна. Вот показались пальчики правой стопы, руки девушки задрожали. Вот уже и всю правую стопу видно, но где же пальцы левой ноги. Дрожь от рук распространилась на все тело, но Лена продолжала тянуть на себя подол ночнушки, разукрашенной голубыми незабудками. Вот правая нога обнажила свою голень, с левой стороны видно только лоскутный половик. Елена начала кричать, да так, как будто в ее тело медленно вонзали нож. Зинаида Захаровна заткнула уши и стала отходить назад, пока не уперлась задом в коричневый комод. От ее толчка, побрякушки на комоде качнулись и рассыпались кто куда. Несколько из них упали на пол, остальные остались покачиваться наверху.

Вот уже показалась коленка правой ноги, а слева… слева показался бантик бинта. Затем из под ночнушки выскользнуло нечто округлое, завязанное в бинт. В голове Лены зашумело, кровь пульсировала в висках так сильно, что казалась, голова раскачивается от толчков крови.

– А-а-а! Где? Где моя нога? – заорала девушка, – что вы сделали твари! Как вы могли?

Елена попыталась встать, рухнула на пол, но не остановилась и продолжала попытки. Наконец, она со всей силы, что оставались еще в ее ослабленном теле, оттолкнулась руками от пола, подогнула правую ногу и поставила стопу на пол. Резко разогнув ногу в колене, девушка выпрямилась и прыгнула на старушку, размахивая руками.

Падая, Лена успела таки зацепить старуху по морде пару раз, отчего Зинаида Захаровна, охнув, завалилась на комод, начала падать вниз, схватилась за голубую штору, и, оборвав ее, плюхнулась своим огромным задом на пол. Елена упала прямо на толстую старушку, подползла к ее лицу, левой рукой схватила бабку за горло, а правую, сжав в кулак, занесла над лицом Зинаиды Захаровны.

– Где мой сын, сука! Говори быстро! – сквозь зубы процедила обезумевшая мать, – иначе я тебя здесь похороню!

– Сейчас-сейчас, деточка! – зажмурившись от страха пропищала бабуля, – сейчас принесу, ты только успокойся!