ШаМаШ БраМиН - Выход вниз

– Кашку кушала Полина, – приговаривала женщина, нежно улыбаясь, – Каша вкусная малина. Ложку съела, съела две … – няня сделала серьезное лицо, утопила ложку в банке и, освободившейся рукой принялась щекотать младенца. – Потекла по бороде.

Девочка загоготала, на время забыв о голоде.

– Родика Васильевна, – грозно начала Снежана. В моменты недовольства, она всегда обращалась к няне по имени-отчеству, подчеркивая, в своем понимании, дистанцию, прежде всего возрастную. – Игноришь меня? По-твоему я пустое место?

Женщина кинула на хозяйку быстрый, осуждающий взгляд. По опыту она знала: сейчас будет скандал и истерика. Тем не менее, заботливая нинера наполнила ложечку фруктовым пюре и поднесла ее к голодному ротику Поли.

– Я не слышала. Поля хныкала, кушать просила, – ответила няня, ни на секунду не отрываясь от процесса.

– Ты хочешь сказать, мне насрать на своего ребенка? – закричала молодая мать.

– Нет, Снежана, я ничего не хочу сказать. Не кричите, пожалуйста. Вы пугаете Полю, – тихо, почти шепотом, попросила Родика.

И действительно, девочка оторвалась от вкусного полдника. Уставилась голубыми глазками на орущую мать.

– Не смей мне затыкать рот! – продолжала Снежана. – Ты кто такая? Незаменимая?

– Давай еще ложечку, – сюсюкала нянечка, пытаясь скормить перепуганному ребенку очередную порцию пюре. – Ути, Поличка, ути, умничка.

Холодное безразличие бесило Снежану.

– Одевай Полину! – приказала она. – Мы идем гулять. Нет, стой! Я сама.

Роль хлопотливой матери показалось в тот момент Снежане как нельзя кстати. Она вернулась в спальню. Нервное состояние и желание утереть нос наглой прислуге, заставляло ее торопиться. Почти наугад, схватила спортивный костюм. Раздраженно натянула его на себя. Немного макияжа. Через десять минут дама была готова к прогулке.

Родика, не раз наблюдавшая истеричные порывы хозяйки, не спеша докормила Полину. Поменяла свежий подгузник. Одела девочку в светло фиолетовый костюмчик с капюшоном. К тому моменту, когда Снежана вышла в прихожую, ребенок полусидел в коляске и внимательно изучал пеструю полосу погремушек. Не говоря ни слова, молодая мать взялась за ручки. Выкатила коляску к лифту.

На улице стоял теплый осенний день. Солнце совсем по-летнему рассыпала жгучие лучи, и Снежана пожалела, что не надела солнечные очки. Возвращаться не хотелось. «Представляю, что подумает эта старая ведьма, – фантазировала молодая мать, – «Ох уж эта молодежь! Хорошо, что голову не забыла!» Нет. Не вернусь, – решила она». Докатив коляску до угла, Снежана снова остановилась. Раздраженно похлопав себя по карманам плотно обтягивающих спортивных штанов, раздосадованная воскликнула:

– Твою мать!

Телефон. Она оставила мобильный телефон на трюмо. «Если припрусь обратно, – думала молодая мать, – эта стерва, наверняка спросит: «Что, нагулялись!?». Снежана представила себе ехидное лицо нинеры. От раздражения ее передернуло. «Нет! И так, старуха от рук отбилась. Я ей такой радости не доставлю! Переть наверх с коляской не вариант»

Женщина осмотрелась. Впереди, метрах в пятидесяти, детская площадка. Именно туда она и направлялась. Под крики и завывания детишек, пообщаться с другими мамашами. Обратно, до подъезда, шагов десять. «Идти на площадку? А если позвонит парикмахер? – рассуждала она. – Не отвечу, подумает, все отменилось, и я попрусь на прием как непричесанная шмара!?» Снежана минуту сомневалась, нервно постукивая ладонью по ручке коляски. Мастер могла позвонить в любую секунду. Время шло, а решение не находилось. Глаза оценивающе бегали от входа в подъезд к игровой площадке. Наконец они остановились на лице дочери. Полина притихла. Широко открытыми глазами наблюдала за сомнениями матери. Взгляд ребенка говорил: «Ну, мать, решайся. Я приму любое твое решение!»

– Доця мамина, – нежным голосом заговорила Снежана. – Ты же у мамы взрослая, да? Посидишь тут две секунды. А за телефоном. Поднимусь, и сразу обратно.

Личико младенца скривилось в недоумении. Еще секунда, и ребенок заплачет.

– Нет, нет Поля, не плач, – продолжала мать. – Я быстро. Маме надо. Посидишь?

Ребенок замер. Судьба маленькой Полины предрешена.

У дверей подъезда молодая мать обернулась в последний раз:

– Я быстро, доця. Бегом!

Девочка проводила мать обреченным взглядом. Будь у Снежаны немного больше сердца, этот прощальный взгляд дочери преследовал бы ее всю жизнь. Всегда и везде. А ночью глаза Полины светились бы адским огнем из-под светло фиолетового капюшона.