Арчер Свипи - Псих. Часть 1

– У меня мало времени, а мне необходимо с тобой поговорить.

Морис сидел на бревне по соседству с незнакомцем, не ведая, как там оказался, тело не слушалось.

– Это меры предосторожности, говорю же: времени мало, неохота тебя потом искать, если сбежишь.

– Ты глюк? Я упился до чёртиков?

– Не без этого, но я не глюк. Я задам пару вопросов, отвечай коротко и по делу, время идёт.

Рот Мориса автоматически согласился и не открывался, не давая хозяину высказаться в лицо человеку в чёрном и не давая подвергать жизнь смертельной угрозе после резких высказываний.

– Как тебя зовут?.

– Морис.

– Хм… Приятно познакомиться. Расскажи мне о себе и чем ты занимаешься.

Морис почему-то захотел рассказать все, вытряхнуть душу и поплакаться в плечо, как только услышал голос незнакомца.

«Он меня контролирует, черт!!» – промелькнула мысль.

– Я полицейский, занимаюсь расследованием убийств. – Морис сам того не заметил, как начал рыдать. – Убийства друга. – У Мориса началась истерика.

– Как умер твой друг?

– Он… он… выпрыгнул из ОКНА-А…

– Почему это убийство, если он сам выпрыгнул?

– Слишком много… самоубийств в последнее время, я не верю в совпадения, его… убили.

После фразы про самоубийства собеседник нервно засопел, а в небе взорвалась и погасла звезда.

– Мне все предельно ясно. Отправляйся домой.

Мор очнулся на стойке бара в окружении недовольных бородатых физиономий.

– Наконец-то очнулся. Пойдём, хватит с тебя.

Морис оглядывался по сторонам, всматриваясь в лица, но не увидел человека в капюшоне.

Морис одиноко сидел на поребрике возле входа в морг уже 40 минут, он не мог решиться войти. Он поднимался, ходил из стороны в сторону, нервно потирая ладони, пошатываясь от не до конца прогоревшего внутри алкоголя, всплывающего болью в висках и тошнотой. Яркой болью вспыхивали воспоминания о последней встречи друзей.

– Морис, спасибо, что пришёл.

– Брось… как я мог не прийти?

– Давай только без лишней жалости… Я тебя прошу.

Мики наливал чай и пытался натянуть улыбку, но боль просачивалась через маску, разрывая её. Сделав глоток чая, маска раскололась, по щекам потекли слезы. Маска, сдерживая вой, уткнулась в рукав дурацкого полосатого халата.

Морис обнял Мики. Крик боли пронизывал плечо Мориса и оседал грустью в сердце. Каждой клеткой Морис ощущал то отчаяние, что чувствовал друг.

– Поплачь, дружище, поплачь, выговорись – легче будет.

– Черт!!!!

Выкурив очередную сигарету, отгоняя похмельные игры сознания, Морис рывком встал с холодного камня и быстрым шагом, отбрасывая все мысли, чтобы не развернуться и не пойти обратно выкуривать сигарету за сигаретой, дёрнул дверную ручку. Морис пролетел обшарпанный коридор с потрескавшейся плиткой со скоростью метеора. Мысль о том, что сейчас он увидит посиневшего мёртвого лучшего друга, взрывала мозг. Черепушку сдавливало, Морис не мог вздохнуть полной грудью, диафрагма панически вибрировала, не в состоянии успокоиться и дать вздохнуть.

Развалившись в кресле, слегка упитанный мужчина с щетиной и мешками под глазами, расстегнув ремень на брюках, сдавливающий брюхо, и почёсывая проплешину на голове, смотрел шоу под названием «Один день из жизни мухи».

– А что если эта муха, летая зигзагами, пытается что-то мне сказать? – рассуждал врач. Муха дёрнулась в сторону. – Это было похоже на букву Г, а это похоже на О, а это В. Завораживает. В ходе долгой аналитики мы получаем «гов»… Хм-м… Что?!!

Хлопнула дверь. В комнату влетел Морис, его лицо не выражало никаких эмоций, они будто потухли, погрузив хозяина в уныние и пустоту. Маркус махнул Морису, приглашая подойти, но тот в упор его не видел. Маркус перевёл своё внимание обратно на потолок.

– Так на чем мы остановились?

Муха больше ничего не говорила. Запутавшись в паутине, она стала кормом для паука.

– А все-таки, дорогая, ты была права – жизнь полна гов#а… Сейчас ты говоришь – тебя не слышат, не понимают, а когда тебя сожрут, разводят руками. Садись. – Маркус указал на кресло напротив и, не говоря ни слова, достал стаканы и бутылку виски. – Да… Мор, какими бы профессионалами мы ни были, сколько бы смертей ни видели и какие бы барьеры внутри ни строили с целью сохранить психику, своих терять всегда больно. Ведь, находя мёртвыми других, ты молишься всем возможным силам и надеешься, что дорогих тебе людей обойдёт несчастье. Ты помогаешь другим, осознавая, что им, кроме тебя, никто не поможет, жертвуешь собой, надеешься после этой сумасшедшей гонки встретить друзей и членов семьи и, смотря им в глаза, улыбнуться, ощущая себя в маленьком мирке тепла и близости, вдалеке от несправедливости. – Разлил напиток по стаканам. – Но увы… Пока ты помогаешь другим, зачастую ты не успеваешь помочь своим или вовсе не замечаешь, что им нужна помощь. Мир – это сумасшедшие карусели с ржавыми перилами и сидениями, вращающимися с неистовой скоростью, и никогда не знаешь, какое из этих сидений во время движения оторвётся и кто будет на этом сидении. И так бывает, что эти маленькие мирки рушатся, и им нужен ремонт. Я тебя понимаю, друг, держись, это жизнь.