Норман Райт - Дневник Энни Баури

Мальчик тяжело вздохнул. Он был голоден и надеялся на то, что у Энни найдется шоколадный батончик или хотя бы жвачка, ведь все его припасы закончились еще позавчера.

– Это мои родители тебя прислали? – не без надежды в голосе спросил Браун. – Если это так, то напрасно. Я к ним все равно не вернусь. Так что, уходи.

Потный толстяк достал из кармана Вентолин и, встряхнув его, сделал глубокий вдох, опустошив ингалятор еще на одну дозу. Дыхание Тоби вдруг перестало скрипеть, и мальчик с тяжелым сердцем убрал лекарство. Оно рано или поздно должно закончиться и тогда Тоби, как ни крути, придется вернуться домой. Или умереть от очередного приступа астмы прямо на этом чердаке.

– Никто меня не присылал, – объяснила девочка. – Я сама пришла сюда. Я люблю такие места.

– Какие такие места?

– Такие, как это, – объяснила Баури. – Унылые и заброшенные. Здесь спокойно. Здесь ничего нет, кроме времени, увядающего, словно цветы на окне. Здесь никто не потревожит, и не скажет, что лучше бы тебе сдохнуть.

– Я не понимаю о чем ты.

– А я не надеюсь, – ответила спокойным голосом Энни.

– Ты думаешь, я тупой?

Энни ничего не сказала.

– В школе, – произнес с гордостью Тоби, – я всегда побеждал в интеллектуальных викторинах. Всегда.

– Неужели, – с безразличием в голосе произнесла Баури. – Слушай, у тебя тут оказывается здорово. – Девочка огляделась и, отмеряя чердак большими шагами, подошла к окну. – Все как на ладони. Видно тропу и железную дорогу. Странно, что тебя все еще никто не нашел.

– Чего тебе нужно? – повторил Тоби.

– У тебя есть пиво?

– Нет, – ответил Тоби и бросил печальный взгляд на рюкзак, что давно опустел. Даже крошки рассыпавшегося когда-то печенья в одном из карманов, и то были съедены. Сначала Тоби съел самые крупные из них, а затем и все остальные, даже не обратив внимания, что они были вперемешку с песком. – А вообще-то, детям нельзя пить пиво.

– Разве? – искренне удивилась Энни. – Мой отчим считает иначе, и неоднократно предлагал мне выпить вместе с ним пиво.

– Но я сейчас так голоден, – едва не заплакал Браун, – что и от глотка пива не отказался бы.

Обрывки солнечного света пробивались сквозь многочисленные щели крыши и в этом сиянии, пыль становилась золотой. Энни протянула руку, и блестящие частицы затанцевали на ее ладони. Энни улыбнулась. Девочка, почему то вспомнила сказки о принцессах, красивых и запертых в одиноких башнях. Сейчас, Энни представила себя принцессой, которой она никогда не была и не станет.

– Убей толстяка, – шепнул нож из кармана Энни. – Он, так или иначе, уже не жилец. Погляди, он же неудачник. Убей его!

– Но я никогда не убивала людей, – ответила Баури своему ножу.

– Это не сложно, – сказал нож. – Я все сделаю сам.

– Я испачкаю джинсы в его крови.

– У тебя в шкафу полно джинс. Убей свинорылого.

– С кем ты разговариваешь? – спросил Тоби. Скорее всего, он начал догадываться, что Энни ненормальная. – Здесь никого нет.

Энни Баури разговаривала со своим ножом. Она слышала его голос. Хриплый, но ровный. Даже приятный. Нож имел душу. Он был живым. Тоби не слышал голос ножа. Он не мог этого слышать. Нож слышала лишь Энни.

– Это не сложнее, чем зарезать кота, – прошипел нож. – Даже легче. Сделаем это вместе!

Энни вновь почувствовала это. То, что последнее время металось в ее голове, словно летучая мышь в заброшенном доме. То, что не давало ей покоя даже ночами. Энни почувствовала желание убить. Теперь, это желание становилось настолько сильным, что металл ее ножа казалось, раскалялся добела в кармане и этот метал, требовал убить жирного нытика.

– Хорошо, – ответила Энни Баури и достала из кармана джинс старенький, местами потертый складишок, – я попробую.

Энни шагнула навстречу Брауну и нажала на кнопку на рукоятке. Из рукоятки выпрыгнуло лезвие. Тоби отступил на шаг и уперся в стену.

– Не подходи, – сжал кулаки мальчик. – Иначе я поколочу тебя.

– Что дальше? – спросила Энни, и нож ей сказал подойти ближе к толстяку. – Я не уверена, стоит ли это делать.

В следующую секунду Тоби уже громко вскрикнул и неуклюже обронился на пол, едва не проломив своим весом сгнившие доски.

– Что ты делаешь, психичка?! Мне больно! – завопил мальчик, зажимая кровоточащий бок пухлыми пальцами. – Я хочу к маме!

Энни очень испугалась и хотела отбросить нож, но он будто прилип к ладони. Нож был очень сильным. Девочка упала на колени и едва не заплакала.

– Добей его! – крикнул нож, – Иначе он все расскажет полиции, и тебя посадят на электрический стул.