Норман Райт - Дневник Энни Баури

Отчим, мистер Вэнс Гаррисон, был одним из тех, кто спускает на выпивку больше, чем зарабатывает и, имея полный сарай запчастей, все никак не может поставить на ход свой ржавый драндулет, «Форд» семидесятого года.

Именно тогда, после появления в семье никудышного Вэнса и глупой смерти Кэтлин, все полетело к чертям. В задницу. Вэнс не обронил ни одной слезы, ни когда снимал мертвое тело Кэтлин из петли, ни после. Он, на глазах изумленных соседей вынес Кейтлин из сарая, занес в дом, положил на диван и достал из холодильника бутылку пива. Он тогда еще произнес, что в такой жаркий день, нет ничего лучше запотевшей бутылочки пивка.

Тогда у Энни не осталось никого, и она начала обрастать скорлупой. Толстой раковиной.

После смерти мамы, дома вдруг стало грязно. Отчим приходил с работы и если все еще не был пьян, напивался дома. Открывал собачий корм, вываливал себе в тарелку и усаживался перед телевизором. Так проходили его вечера. О падчерице он почти не вспоминал и не готовил ей по утрам завтрак, а Энни не здоровалась с ним, ни собираясь в школу, ни возвращаясь из нее.

Все началось не с сочащихся гноем нарывов, все началось еще раньше.

Однажды после уроков, девочка гуляла неподалеку от заброшенной железной дороги и набрела на старый дом. Сначала, среди ветвей мелькнул его фасад с поблеклой, местами облупившейся краской кремового цвета. Затем возникла обветшалая черепичная кровля и вот, наконец, когда Энни пробралась через заросли травы и кустарника, двухэтажный деревянный мертвец, с пустыми глазницами вместо окон, открылся целиком. Дом действительно был старым и покинутым. Дверь уныло повисла на одной петле, крыша над крыльцом опасно накренилась, а все остальное, до чего могло прикоснуться время своей гниющей костлявой рукой, поросло плесенью.

Когда Энни поднималась по усыпанным сухой листвой ступеням, они трещали и готовы были в любой момент проломиться. На веранде стояла скамья. Старая сгнившая скамья. Скорее всего, подумалось девочке, когда-то на этой скамейке сидели пожилые люди и, попивая кофе, читали газеты.

Здесь было абсолютно безветренно. Словно в пакете.

В доме кто-то находился. Энни услышала его, когда вошла внутрь деревянного мертвеца. Возня доносилась либо со второго этажа, либо с чердака.

Скорее всего, это Тоби Браун, подумала Энни и шагнула к лестнице.

Тоби Браун, двенадцатилетний мальчик, пропал при загадочных обстоятельствах месяц назад. Об этом пестрели все газеты не только маленького городка Олд Вуд, но и всего штата. По радио даже предостерегали детей от прогулок в одиночку, так как все думали, что окрестные леса облюбовал сбежавший смертник Джозеф Хали.

Вообще, эта осень стала самой урожайной на маньяков и пропавших детей, поэтому новую листовку с фотографией ребенка присобачили поверх старой. Рядом с листовками о пропавших домашних питомцах.

Тоби искала полиция, волонтеры и неравнодушные родители. Круглые сутки, горожане прочесывали лес. Каждый пруд. Каждую канаву. Каждый овраг. Ночью полицейские с фонарями и поисковыми собаками бродили вдоль заброшенной железной дороги, но все безрезультатно. Казалось, неведомая сила отвадила их от заброшенного дома, где прятался напуганный и обозлившийся на своих родителей ребенок.

Никто не мог найти Тоби Брауна, а Энни нашла. Девочка набрела на заброшенный дом, где скрывался ребенок совершенно случайно. Баури не боялась заброшенных домов, даже погребенных под зарослями бурьяна и покрытых плесенью. Энни нашла Тоби Брауна на чердаке.

– Что тебе нужно? – пропищал мальчик, когда Энни забралась в его наблюдательный пункт. – Я все равно не вернусь домой.

Энни ничего не ответила. Она вообще редко разговаривала с людьми.

– Мои родители меня не любят, и я стал им абсолютно безразличен, – произнес мальчик, не дождавшись ответа Баури. – Они думают только о себе и своей работе. Круглыми сутками, они только и говорят о счетах, долгах и о необходимости перейти на более дешевые продукты.

Девочка стояла и молча слушала Тоби.

– Еще мои родители перестали целовать меня на ночь, – жаловался Тоби. – Хотя раньше, они всегда целовали меня на ночь, перед сном. Целовали по утрам, когда я просыпался, целовали, когда я уходил в школу, и когда возвращался.

Девочка ничего не ответила.

– Ты немая?

– Знаешь, – пожала плечами Энни, – друзья моего отчима, мечтают, чтобы я отсосала им.

– Господи, – вымолвил Тоби. – Мне, знаешь ли, это не интересно.