Деннис Лихэйн - Дай мне руку, тьма

– Почему вы так считаете? – спросил я.

– Человек такого рода устанавливает странные отношения, но, независимо от степени их неординарности, они для него чрезвычайно важны. Для него знакомство с одним из преследователей – высший знак. Неизвестно, по какой причине, но он выбрал вас, мистер Кензи. И дал вам знать об этом через Хардимена, который послал за вами. Вы с Джоном знаете друг друга, мистер Кензи. Ставлю на карту свою репутацию.

– Спасибо, доктор, – сказал Болтон. – Предполагаю, вы читали нам выдержки из ваших записей потому, что не собираетесь передавать их нам.

– Только при наличии судебного ордера, – сказал Долквист, – но даже тогда я не сдамся. Если докопаюсь еще до какого-нибудь важного факта, немедленно позвоню. Мистер Кензи?

– Да?

– Могу я переговорить с вами наедине?

Болтон пожал плечами, и я выключил громкоговоритель, приложив трубку к уху.

– Да, доктор?

– Алек ошибался.

– Насчет чего?

– Насчет моей жены. Он ошибался.

– Приятно слышать, – сказал я.

– Я только хотел, чтобы... все прояснилось. Он ошибался, – повторил Долквист. – До свидания, мистер Кензи.

– До свидания, доктор.

– Стэн Тимпсон в Канкуне, – сказал Эрдхем.

– Что? – спросил Болтон.

– Да, сэр. Взял жену и детей и три дня тому назад отправился в небольшое путешествие.

– Небольшое путешествие, – повторил Болтон. – Он окружной прокурор округа Саффолк, и в данный момент у нас кризис в связи с серийным убийцей. А он отправляется в Мексику? – Он покачал головой. – Езжайте за ним.

– Сэр? Я не по этой части.

Болтон ткнул в него пальцем.

– Тогда пошлите кого-то. Отправьте двоих агентов и привезите его назад.

– Под арестом, сэр?

– Для допроса. Где он остановился?

– Его секретарь сказал, он проживает в "Марриотте".

– За этим последует "но". Я чувствую.

Эрдхем кивнул.

– Он там не останавливался.

– Четырех агентов, – сказал Болтон. – Приказываю, чтобы четыре агента на следующем же самолете вылетели в Канкун. Его секретаря тоже доставить сюда.

– Да, сэр. – Эрдхем поднял телефон, так как машина свернула на шоссе.

– Все разбежались, не так ли? – сказал я.

Болтон вздохнул.

– Похоже на то. Джека Рауза и Кевина Херлихи не могут найти. Дидру Райдер никто не видел со дня похорон дочери.

– А что с Бернсом и Климстичем? – спросила Энджи.

– Оба скончались. Пол Бернс был пекарем, который засунул голову в одну из собственных печей в семьдесят седьмом году. Климстич умер от инфаркта в восемьдесят третьем. Наследников не оставили. – Он опустил снимок себе на колено и продолжал рассматривать его. – А вы – копия своего отца, мистер Кензи.

– Знаю, – ответил я.

– Вы говорили, он был драчун. И все?

– Что вы имеете в виду?

– Мне надо знать, на что он был способен.

– Он был способен на все, агент Болтон.

Болтон кивнул, перелистывая страницы личного дела.

– Эмма Херлихи была помещена в психолечебницу Делла Ворстин Хоум в семьдесят пятом. До этого не было зафиксировано никаких признаков психических заболеваний в ее семье, да и она сама не жаловалась на здоровье вплоть до конца семьдесят четвертого года. Первый арест Дидры Райдер за пьянку и дебош произошел в феврале семьдесят пятого. После этого она попадала в полицию регулярно. Джек Рауз поднялся от слегка нечистого на руку владельца магазинчика до главы ирландской мафии. Всего за пять лет. Доклады, полученные мною из Отдела по борьбе с организованной преступностью, а также из Особого отдела Бостонского полицейского управления, говорят о том, что восхождение Джека Рауза к вершине власти было самым кровавым во всей истории ирландской мафии в этой местности. Он убивал любого, кто попадался на его пути. Как это случилось? Каким образом какой-то мелкий лавочник обрел такую силу, что превратился в теневого магната?

Он посмотрел на нас, мы же только покачали головами.

Болтон перевернул еще одну страницу.

– Окружной судья Стэнли Тимпсон, интересная личность. Окончил Гарвард с самыми слабыми результатами. В Саффолке тоже достиг немногого. Дважды терпел неудачу прежде, чем получил адвокатскую практику. В офис окружного судьи попал только благодаря связям отца Дайандры Уоррен, да и оценки его первых выступлений были довольно низкими. Затем, начиная с семьдесят пятого года, он превращается в настоящего тигра. Завоевывает себе репутацию в суде, причем, обратите внимание, за беспримерную неподкупность. Переходит в суд высшей инстанции, и все то же, только в больших масштабах. Люди начинают бояться его, а в окружном суде ему все больше поручают уголовные дела, и его популярность все возрастает. К восемьдесят четвертому году он считается самым суровым прокурором в Новой Англии. И снова вопрос, почему это произошло?