Деннис Лихэйн - Дай мне руку, тьма

– Совсем дрянь, – снова сказал он.

Жемчужные слезинки-близнецы появились в его глазах, как будто он ждал этого момента со своего рождения, словно, покидая утробу матери, мы приходим в этот мир либо победителями, либо проигравшими, и ему на роду было написано оказаться ночью на полу бара, заполненного запахом несвежего пива, пропитавшего квадраты линолеума, с перерезанным горлом.

Фил попробовал улыбнуться, слезинки покатились из уголков глаз к вискам и скрылись в темных волосах.

– Фил, – сказал я, – все будет хорошо.

– Знаю, – ответил он.

И умер.

Джерри удалось скрыться тем же путем, что и в ночь, когда он подстрелил Энджи: он сбежал через подвал в соседний дом и вышел через заднюю дверь. Потом запрыгнул в свою машину, которая стояла на заднем дворе, и выехал в сторону Кресчент-авеню.

На перекрестке он чуть не столкнулся с патрульной машиной, а когда вырулил на Дорчестер-авеню, у него на хвосте было четыре полицейских машины.

Еще две машины и фэбээровский "линкольн" проследовали вниз по авеню и на пересечении с Харборвью-стрит образовали "стенку" в ожидании Джерри, скользящего по льду прямиком к ним.

У "Детской площадки Райан" Джерри вывернул руль и въехал туда прямо по ступеням, с ловкостью преодолевая ледяной покров, который мог стать для него ловушкой.

Он резко развернулся в центре площадки, пока копы и федералы выскакивали из машин и хватались за оружие, затем открыл багажник и выволок оттуда заложников.

Первой была девушка двадцати одного года по имени Дэниэль Роусон, исчезнувшая из родительского дома в Ридинге этим утром. Вторым был ее двухлетний сын Кэмпбел.

Когда Джерри вытащил Дэниэль из багажника, к ее голове электрическим проводом был прикреплен дробовик.

Джерри посадил мальчика себе на спину в "кенгуру", который был у Даниэль в момент похищения.

И мать, и ребенок были накачаны снотворным, но только девушка пришла в чувство, когда Джерри облил себя и ее бензином, а затем вылил остатки вокруг себя и пленников.

После этого он попросил вызвать меня.

Я все еще находился в баре.

Стоя на коленях над телом Фила, я плакал у него на груди.

Последний раз я плакал, когда мне было лет шестнадцать, и теперь, стоя на коленях над телом самого старого друга, я рыдал в три ручья, и у меня было ощущение, что с меня полосками сдирают кожу, а вместе с ней все, что я когда-либо ценил, что составляло мое я, мой мир.

– Фил, – проговорил я и уронил голову ему на грудь.

– Он требует тебя, – сказал Девин.

Я взглянул на него снизу вверх и почувствовал себя отрешенным от всего и всех.

Я заметил свежую полоску крови на рубашке Фила, там, где лежала моя голова, и вспомнил, что Джерри порезал и меня.

– Кто? – спросил я.

– Глинн, – сказал Оскар. – Он окружен на детской площадке. С заложниками.

– У вас есть снайперские винтовки?

– Да, – сказал Девин.

Я пожал плечами.

– Так застрелите его.

– Нельзя. – Девин подал мне полотенце для моей щеки.

Затем Оскар рассказал мне о ребенке за спиной Джерри, и дробовике, примотанном к голове матери, и о бензине.

И тем не менее все это казалось мне далеким от реальности.

– Он убил Фила, – сказал я.

Девин грубо схватил меня за руку и поднял на ноги.

– Да, Патрик, это так. А сейчас он может убить еще двоих. Хочешь помочь нам?

– Да, – сказал я, но мой голос был не похож на мой собственный. Он был мертвым. – Конечно.

После того как я влез в выданный бронежилет и поменял обойму в своей беретте, они проводили меня к машине.

Болтон присоединился к нам на улице.

– Он окружен, – сказал он. – Полностью.

Я чувствовал себя совершенно опустошенным, подобно яблоку, из которого вырезали сердцевину.

– Скорее, – поторопил меня Оскар. – У тебя всего пять минут, иначе он сожжет заложников.

Я кивнул, и пока мы шли к машине, натянул на жилет сорочку и куртку.

– Знаете склад Буббы? – спросил я.

– Да.

– Забор вокруг него продолжается на детскую площадку. Он общий.

– Знаю, – сказал Девин.

Я открыл машину, залез в бардачок и стал разбрасывать его содержимое по сиденьям.

– Что ты делаешь, Патрик?

– В заборе, – сказал я, – есть отверстие. Его нельзя увидеть в темноте, потому что это просто доска. Надо толкнуть, и проход открыт.

– Ясно.

Я увидел край маленького стального цилиндра, торчащего из вороха спичечных коробков и рекламных проспектов, разбросанных по моим сиденьям.