Деннис Лихэйн - Дай мне руку, тьма

Ее ноги колотили меня в подмышку, и я прижал их рукой к груди и так держал, в то время как ее глаза побелели и закатились, голова соскользнула с порога и свалилась на пол.

– Сейчас, – сказал первый санитар, и второй подал ему шприц, который тот всадил в грудь Энджи.

– Что вы делаете? – вскричал Фил. – Иисус Христос, что вы с ней делаете?

Она дернулась в моих руках последний раз, после чего сползла обратно на пол.

– Нам надо поднять ее, – сказал один из санитаров. – Осторожно, но быстро. На счет "три". Один...

В дверях появились четверо полицейских. Руки их сжимали оружие.

– Два, – сказал санитар. – Убирайтесь к черту от дверей! Нам через него нести раненую женщину.

Второй санитар вынул из сумки кислородную маску и держал наготове.

Полицейские вышли на крыльцо.

– Три!

Мы подняли Энджи, и ее тело показалось мне слишком легким. Можно было подумать, что оно никогда не двигалось, не прыгало и не танцевало.

Мы положили его на носилки, второй санитар наложил ей на лицо кислородную маску и закричал:

– На выход! – И ее понесли через коридор, затем на крыльцо.

Мы с Филом следовали за ними, но, как только я вышел на обледенелое крыльцо, то услышал щелканье по меньшей мере двадцати затворов пистолетов, направленных в мою сторону.

– Опустить пистолеты и стать на колени, живо!

Я знал по опыту, что спорить с нервными полицейскими не стоит.

Я положил пистолеты, свой и Фила, на крыльцо, опустился на колени и поднял вверх руки.

Фил был всецело поглощен состоянием Энджи, так что даже не сообразил, что сказанное полицейскими относилось и к нему.

Он сделал два шага вслед за носилками, когда один из полицейских вскинул к плечу приклад дробовика.

– Он ее муж, – закричал я. – Муж!

– Заткни пасть, придурок! Руки вверх, урод! Давай! Давай!

Я подчинился. И оставался на коленях, пока полицейские осторожно подбирались ко мне все ближе, а морозный воздух щекотал мои босые ступни и проникал сквозь тонкую рубашку. Медработники занесли Энджи в машину скорой помощи и увезли.

К тому времени как полицейские все осмотрели, Энджи уже второй час лежала на операции.

Филу разрешили уйти около четырех, после того как он дозвонился в городскую больницу, но мне пришлось остаться, чтобы сопровождать четырех следователей и нервного молодого представителя прокуратуры по месту происшествия.

Тело Тимоти Данна было найдено обнаженным и засунутым в канализационный сток возле качелей на "Детской площадке Райан". Возникло предположение, что Эвандро завлек его туда какими-то подозрительными действиями, однако не настолько, чтобы сойти за явную угрозу или опасность.

Позднее была найдена простыня, свисавшая с баскетбольной корзинки на площадке, которая находилась в поле зрения Данна, сидящего в своем неприметном автомобиле. Человек, развешивающий в два часа ночи в ненастье простыню вокруг баскетбольной корзинки, очевидно, выглядел довольно странно, чем и привлек любопытство молодого полицейского, но не вызвал желания звонить и просить подмогу.

Простыня примерзла к ободку и висела там, как кристалл на фоне оловянного неба.

Видимо, Данн как раз подходил к ступенькам площадки, когда Эвандро подошел к нему сзади и всадил стилет в правое ухо.

Мужчина, стрелявший в Энджи, проник в дом через заднюю дверь. Следы его ног, восьмого размера, были обнаружены по всему заднему дворику, но ушел он на Дорчестер-авеню. Сигнализация, установленная Эрдхемом, из-за отключения света оказалась бесполезной, и все, что нужно было сделать – это, использовав отмычку, открыть заурядный замок и войти в квартиру.

Оба выстрела Энджи прошли мимо. Одна пуля была найдена в стене возле двери. Вторая рикошетом отлетела от плиты и разбила окно над раковиной.

Осталось только рассказать об Эвандро.

Когда убивают кого-то из полицейских, прочие превращаются в страшных людей. Гнев, который обычно кипит у них внутри, выходит наружу, и можно только пожалеть бедолагу, которого они арестуют под горячую руку.

В этом случае все было еще хуже, потому что Тимоти Данн был родственником их выдающегося собрата по профессии. А сам Данн, многообещающий полицейский, был к тому же молод и неиспорчен, а с него содрали форму и затолкали в канализацию. Вот с таким настроением меня допрашивал в кухне детектив Корд, седовласый мужчина с мягким голосом и безжалостными глазами, а офицер Роджин, полицейский с быковатой статью, кружил вокруг тела Эвандро, сжимая и разжимая кулаки.