Михаил Булатов - Голодная чаща

– Человек? Ты человек? Пресвятая Троица, скажи, что ты человек – слова давались ему с большим трудом. Услышав этот вопрос, Андрей понял, что мужчина знает чуть больше, чем ему следовало бы знать об этих лесах.

– Да, я человек. Но для тебя это ничего не меняет, дружок, – ответил лесничий добрым и спокойным голосом. Подбоченившись, Андрей продолжил разглядывать браконьера.

– Вытащи, вытащи меня! Вытащи, пока они не вернулись! Я заплачууууууу! – на последнем слове мужчина снова перешел на вой. Андрей слушал его вполуха и водил фонариком туда-сюда, осматривая место, где бедолага совершил свой неудачный шаг.

Быть может, капкан здесь не один, и меньше всего лесничему хотелось бы присоединиться к бедолаге. На некоторое время Андрей остановил свой взгляд на карабине, который валялся неподалеку. На цевье была вырезана сентиментальная подпись «Удачи на охоте, сынок». Андрей поднял свою винтовку.

– Удача сегодня явно не на твоей стороне, дружок – сказал он и одним точным выстрелом прекратил мучения браконьера. В глубине леса раздался хриплый вой. Андрей хорошо знал, что ни одно животное не умеет издавать таких звуков. Торопливо он разрядил капкан, взял труп за ноги и поволок прочь. Над лесом поднялся молодой тонкий месяц, похожий на улыбку безумца.

Я перекатывал игральный кубик из одной руки в другую и отрешенно смотрел на столбы и покосившиеся деревянные хибары, мелькающие за окном электрички. Привычка таскать с собой повсюду дайс появилась, когда я всерьез увлекся словесными ролевыми играми. Вовка похрапывал, развалившись на деревянной скамье. Бабульки косились на парня с неодобрением.

Перед тем, как сесть в вагон, Вовка высосал три бутылки «будвайзера», а четвертую выпил, когда проводник проверил билеты. Пятой бутылкой пива однокурсник любезно поделился со мной. Людей в вагоне было не много, от нечего делать я стал их разглядывать. Ближе к проходу сидел угрюмый тип в надвинутой на глаза кепке, с синей наколкой на правой руке.

Тип поймал мой взгляд и зыркнул в ответ, сопроводив взгляд характерным коротким движением подбородка, как бы говоря «Чего уставился, урод? Знаешь, как я с такими на зоне поступал?». Я поспешно отвел глаза и переключился на старушенцию с клетчатыми баулами. Она сидела, крепко вцепившись костлявыми руками в ручки сумок и неотрывно смотрела в одну точку.

Я вздохнул и вновь вдавил кнопку плеера – напрасно, чуда не произошло – аккумулятор разрядился окончательно в первые полчаса поездки, как раз на середине песни Криса Ри – «Дорога в ад"*. Вовка проснулся, мотнул курчавой рыжей бородой, развернулся ко мне:

– Михалыч, пойдем подымим.

Я спрятал кубик в карман поношенных джинсов, пожал плечами. Курить не хотелось, даже за компанию. Но заняться все равно было нечем, поэтому мы прошли в тамбур электрички, где Вовка достал мятую пачку красной явы. Протянул мне, но я отрицательно качнул подбородком. Под нами стучали колеса, унося дальше от обжитого и привычного мира. Мы с Вовкой не были даже приятелями – можно сказать, на практику вместе нас отправили случайно. Желая прервать неловкое молчание, рыжий здоровяк спросил:

– Ну как, Михалыч, подергаем за вымя местных доярок?

Я слегка улыбнулся. Пока что подергать мне доводилось только себя самого, а правая рука была самой верной из подруг. Окно в тамбуре было открыто и горячий летний ветер врывался внутрь. Я развернулся так, чтобы сделать глоток свежего воздуха.

– Закончим по-быстрому в этой сраной деревне и рванем обратно в Тюмень, – ответил я, – у меня там еще дел полно, курсач сам себя не напишет. Подработку еще было бы неплохо найти.

– Нехорошо заканчивать по-быстрому, – усмехнулся Вовка, – за это тебе ни одна доярка спасибо не скажет. Не знаю, как ты, а я настроен решительно.

Я бы, может, и ответил что-нибудь остроумное, но в этот момент электричка дернулась, проводник, который шел по вагону, произнес – «Бобыльск, стоим пять минут, Бобыльск!». Мы с Вовкой переглянулись, он торопливо затушил окурок. Мы прибыли к месту назначения.

Лесничий вытер со лба трудовой пот. Пришлось напряженно поработать. Он смотрел на любопытного браконьера, который находился сейчас в трех аккуратно упакованных пластиковых мешках, пополам со щебенкой и битым кирпичом. Сукин сын больше не будет шастать по его лесам. Не приведет сюда приятелей, не станет совать длинный нос, куда не следует. Сейчас этот папкин сынок смирный.