Ариэль С. Уинтер - Смерть длиною в двадцать лет

Я выложил на стойку пятидолларовую бумажку и заказал себе джин с тоником. Он почему-то помрачнел еще больше, но приготовил мне напиток и с хмурым видом поставил его передо мной на бумажной салфетке. До пятидолларовой купюры он даже не дотронулся и, понаблюдав некоторое время за тем, как я цежу мелкими глоточками свой напиток, сказал:

– Нам за этот месяц уже уплачено.

– Я не коп, – сказал я.

– А похож на копа, поэтому на всякий случай предупреждаю: нам уже уплатили.

– Да говорю ж тебе, я не коп. – Я сделал маленький глоточек своего джина с тоником. Маленький-премаленький глоточек – потому что не мог знать, сколько еще алкоголя и в скольких барах мне придется заказать себе, пока я смогу выяснить что-то меня интересующее. – Я ищу Грега Тэйлора. Он появляется здесь?

– Откуда мне знать? – сказал бармен, снова скрестив на груди руки. Я почувствовал за спиной напряженную тишину, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, наблюдают ли за мной остальные посетители.

– А вы разве не знаете по именам завсегдатаев?

– Нет. У меня плохая память на имена.

Я нагнулся над стойкой, не обращая внимания на боль в ребрах.

– Послушай, я не коп, я частный детектив. Парень пропал, его семья беспокоится. А я просто пытаюсь выяснить, где он и все ли с ним в порядке.

– Я не знаю никакого Грега Тэйлора.

– Ты же сказал, что у тебя плохо с именами, а это имя, я смотрю, прекрасно запомнил.

Он не нашел, что ответить, и просто молча стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– Послушай, я не хочу устраивать никакого шума. И мой клиент тоже не хочет. Ты можешь мне просто кивком ответить – «да» или «нет», бывает он здесь или нет? Он такой симпатичный парень, примерно моего роста, смуглый, светловолосый, черты лица тонкие, немного женские, весит килограммов шестьдесят, может, меньше.

Лицо его приобрело еще более отстраненное выражение.

– Не знаю, – проговорил он с подчеркнутой многозначительностью.

Тогда я все-таки обернулся посмотреть на остальных посетителей в зале. Грега Тэйлора среди них не было. И никто из них, как мне показалось, не наблюдал за нашей беседой. Просто люди, проводящие время за кружкой пива. На вид – обычная пьянь. Я снова повернулся к бармену и сказал, на этот раз заметно громче:

– Если что-нибудь узнаешь о Греге Тэйлоре, дай мне знать.

Я оставил недопитый джин с тоником на стойке и положил свою визитную карточку поверх пятидолларовой купюры. Конечно, за деньги откровенности не купить, но ведь никогда не знаешь, в какой момент тебе отольется добром твоя пятерочка. Я обернулся на остальных посетителей, но никто из них, похоже, не отреагировал на мое объявление.

– Да ты не переживай сильно-то, – сказал я бармену.

– А ты лучше не возвращайся, – парировал он.

– Ох, я вижу, ты здоров нарываться, – сказал я, но он ничего не ответил.

Я вышел на улицу. На противоположной стороне в уголочке топтались мужики-проститутки. Завидев меня, они начали приставать со своими предложениями, но потом, разглядев меня получше, отвернулись и сделали вид, что ждут автобуса. Все они выглядели молодо – лет по двадцать пять и даже меньше. Один был разряжен в женское платье – длинное облегающее кимоно и шлепанцы, предназначенные исключительно для дома. Его макияж делал почти непосильной задачу разгадать, кто он – мужчина или женщина. Но повторяю – почти! Другие двое были в брюках, но слишком обтягивающих их тощие ляжки, в белых рубашках с тремя расстегнутыми верхними пуговицами и в давно не чищенных ботинках. Один из них – с впалыми бледными щеками, почему-то поблескивающими в свете уличного фонаря, – показался мне откровенным наркоманом. Ни на одном из них не было шляпы.

– Могу кого-нибудь угостить выпивкой. Хотите? – спросил я.

Все трое сразу же отвернулись, старательно пряча лица в тень.

– У меня просто есть несколько вопросов, а люди в этом квартале что-то не больно приветливы.

– Нам нечего тебе сказать, полицай, – сказал мужик, переодетый бабой, не поворачивая ко мне головы.

– Я не полицейский, – сказал я, подумав, что ответил бы так же, даже будь на самом деле копом. – Я просто разыскиваю одного парня, который, говорят, бывает здесь и за которого сейчас волнуется его семья.

Баба-мужик повернулся ко мне.

– Вынюхиваешь, значит? – сказал он. В голосе его слышался звенящий накал. – Нам не о чем говорить с такими ищейками. Вот если б ты хотел душевно время провести, тогда другое дело.

Молча достав бумажник, я вынул еще одну пятерку и выставил руку вперед на свет.