Элиан Корделл - Листопад, окрашенный кровью

Вдруг замерла, словно статуя, и устремила взгляд на пол. Её мать без каких-либо признаков жизни лежала на спине. Её карие, пустые глаза застыли в ужасе, а лицо было располосовано двумя линиями, от которых тянулось множество кровавых струек.

В горле застыл крик, когда Сара поднесла трясущиеся пальцы к свои губам, сердце бешено заколотилось в груди, а из глаз ручьём полились слёзы. Она резко отлетела в стену, сильно ударившись спиной, словно её кто-то специально толкнул, и продолжала сверлить мёртвое тело своей матери взглядом. Гортанный крик вырвался из груди, когда она зашлась в истерике и, качаясь, выбежала на улицу, совершенно забыв о пронизывающем ветре.

Мелкий дождик холодными каплями капал на её голые руки, а ветер то и дело колыхал подол домашнего платья, когда она босиком добежала до ворот и обессиленно упала на землю, с ужасом развернувшись к выделяющемуся средь чёрных туч яркому дому.

Раньше, ещё в юном возрасте, в её жизни совершенно не было жестокости, но в зрелые годы она сама выбрала свой путь, наполнив жизнь насилиями, ограблениями и убийствами. Теперь её серые дни целиком и полностью состояли из лицезрения холодных мёртвых тел, погонь во имя правосудия и обычной офисной рутины в виде бумажной работы.

Каждое утро нового дня было похоже на предыдущие: будильник ровно в шесть, спорт в виде утренней пробежки или силовых упражнений, холодный душ, дорога, кофе и вот, снова работа. Настоящий день сурка.

Джулия Конорс, пожалуй, самый молодой детектив из всего полицейского департамента Бостона. За её спиной немалое количество раскрытых дел и упрятанных за решётку правонарушителей, ведь правило, установленное ею ещё при обучении в академии, никогда не было нарушено. Даже когда она оказывалась в тупике, и казалось, что всё кончено, то продолжала биться и добиваться справедливости во имя тех, чья жизнь оборвалась слишком рано.

В этот раз очередное тихое молчаливое утро нарушил телефонный звонок из участка, свидетельствующий о том, что мир покинули очередные живые души, и сделали они это далеко не по собственной воле, раз звонок пришёлся именно на её мобильный.

– Конорс, – серьёзно и холодно произнесла она, прижав телефон к уху, попутно продолжая застёгивать пуговицы белой рубашки. – Я поняла, скоро буду.

Даже не глянув на экран, Джулия откинула мобильник на кровать и вновь развернулась к зеркалу. Русые волосы лёгкими кудрями спадали на плечи и спину, карие глаза были идеально подведены ровными угольно-чёрными стрелками, а на губах было лишь немного розовой помады. Этим пусть и далеко не вычурным макияжем она не давала совершенно никаких шансов своей природной бледности, мастерски скрывая её за несколькими предметами косметики.

Белая рубашка, чёрные классические брюки и высокий каблук, без которого она не проводила и дня в полицейском участке. Каждый из работающих там и ранее вступавших с ней в диалог так или иначе задавался вопросом о том, как она умудрялась участвовать в погонях в такой обуви, на что она лишь пожимала плечами и смущённо улыбалась, сама лично не зная точного ответа на этот вопрос.

Достав из шкатулки небольшой кулон, Конорс ловко застегнула его на своей шее и, тряхнув головой, в последний раз взглянула на себя в зеркало, затем схватила телефон с кровати и, попутно прихватив оружие и рядом лежащий значок детектива, направилась к выходу, стуча каблуками о деревянный пол.

Недавно начавшаяся осень ещё не принесла с собой дожди, зато листья деревьев уже заметно пожелтели, а тёплый летний ветерок сменился на прохладные порывы. По дорогам вновь начали курсировать школьные автобусы, свидетельствующие о начале нового учебного года.

Джулия стояла на светофоре и тихонько барабанила пальцами по рулю своего автомобиля, сверля впереди стоящий жёлтый автобус взглядом. Гробовая тишина и пустой идеально чистый салон – это давно стало для неё привычным окружением. В доме она всегда была одна, окружённая лишь молчанием уже родных стен. Пассажирское сиденье в её машине вечно пустовало, а звенящая тишина лишь изредка нарушалась телефонными звонками или звуком клаксона извне. Заметив движение справа, она тут же переключила внимание на несколько медленно опускающихся жёлтых листочков, сорванных ветром.

Тёплая, не дождливая осень – вот что Конорс любила всей душой ровно до того момента, пока однажды её жизнь не разделилась на до и после. Именно тогда это яркое время года утратило свои краски, сменившись на боль, тоску и чёрно-белое представление о жизни.