Мария Дит - Ты здесь чужой

– Заносчивый ублюдок, – пробормотал я сквозь зубы.

…Этот самый Рейнен убрался через два часа, когда уже смеркалось. Я не знал, о чем они говорили с отцом, но был рад, что жутковатый полковник не остался погостить, и мне не пришлось делить с ним стол и кров. Рокот мотора приземистого фургона Супремы в конце концов стих и сменился простым шумом ветра.

– Ну вот и все, – подытожила наша старшая служанка Лин, прежде чем отправиться в деревню ночевать. – Полковник Рейнен, сразу видно, благородный человек, и людей своих не распускает. Уехали мирно, уток не крали, к посудомойкам не лезли, ничего не поломали, и даже солдаты в фонтан не мочились.

Я промолчал и заглянул в комнату матери, которой все еще сильно нездоровилось. Женщина-врач в сером балахоне ордена целителей сидела возле постели, держа в своих широких ладонях худую руку пациентки. Она подняла на меня взгляд воспаленных глаз и только покачала головой…

Темнело стремительно, бриз дул со стороны моря, а потом сменился легким ветерком с суши. Пахло горькой полынью и солью. К этому запаху примешивался оттенок дыма, возможно, тлела трава в степи.

Я лег спать, долго ворочался, потом забылся и увидел странный сон – про то, как Рене, не глядя под ноги, идет по узкому брусу, переброшенному через ручей. В видении ветер шевелил тростник в ручье, но не мог тронуть ни волосинки в ее прическе, ни края ее плаща – они все время оставались неподвижными, как у призрака.

Я очнулся, попробовал встать, но не сумел и понял, что это не пробуждение, а сон, вложенный в другой сон. Волной накатывал страх. Виски ныли. Везде – в пощелкивании магнитных часов, в шорохе листьев за окном, в гудении ветра я различал близкую угрозу.

– Очнитесь, милорд.

Голос походил на голос женщины-врача, и я проснулся мгновенно, избавившись от иллюзии ложного пробуждения. Рядом не никого не оказалось, но во дворе хрипло лаяли собаки, и переругивались чужие голоса. В двери дома колотили прикладами. Через мгновение раздались выстрел и короткий визг – одного из псов пристрелили.

Я быстро оделся и, не зажигая света, выглянул оконный проем. Двор заполнили солдаты в форме Супремы. Высокой фигуры Рейнена среди них не оказалось, или я просто его не заметил. Грохнул еще один выстрел. В двери дома теперь уже не просто колотили – их выламывали. В шуме и гаме мне послышался пронзительный крик сестры.

– Рене! Мама! – заорал я.

В коридоре стояла тьма, потом раздался треск, створки дверей рухнули, в пустой проем хлынул красноватый свет факелов. У меня не было никакого оружия, если не считать почти бесполезной каминной кочерги. Очевидно, людям Супремы приказали взять меня живым, только поэтому мне сразу же не пустили пулю в голову.

Я не стал драться с десятком противников, вместо этого добрался до лестницы на галерею, захлопнул за собой еще толстую деревянную дверь и под носом у врагов задвинул засов. Эта преграда не могла надолго их задержать, но давала мне небольшую фору.

В темноте галереи шевельнулась неясно очерченная фигура. Сначала мне показалось, будто это сестра, но с близкого расстояния я разглядел фартук и шапочку горничной.

– Где моя мать?

– Леди Кирти на веранде, внизу, она очнулась захотела подышать воздухом. Я и Сира выкатили ее кресло… простите, милорд, пришли солдаты схватили Сиру и…

– Ты сбежала и бросила мою мать? Да? Оставила ее там?

– Простите… я испугалась.

В за окном снова полыхнуло, оранжевый отблеск осветил безумно вытаращенные глаза и мокрое лицо служанки. Она пыталась еще что-то сказать, но подавилась слезами. Едва ли она оплакивала нас, скорее, смертельно боялась за себя. В отчаянии я сжал плечи девушки и тряхнул посильнее.

– Где лорд Вильер?

– Его убили. Там во дворе. Я видела.

Горничная тряслась от страха и пыталась вырваться из моей хватки, а я все не разжимал руки.

– Дэн, оставь ее!

Вспыхнула лампа. Сестра шла по галерее, держа в одной руке фонарь, а в другой – пистолет. Ее лицо почти не изменилось, щеки не побледнели, наоборот, они горели ярким, почти противоестественным румянцем.

– Поздно что-то менять. Нам нужно добраться до Кэйтианы.

– Зачем? Там полным-полно солдат Супремы.

– Там есть одна вещь, которая поможет нам перебраться в безопасное место.

Я выпустил горничную и на миг задумался. Отец был мертв, помочь матери я не успел, но еще мог защитить сестру.

– Пошли.

Мы добежали до конца галереи, а потом по приставной лестнице вскарабкались на чердак. Круглое окно выходило на задний двор и на конюшни. Во дворе горел одинокий фонарь.