Игорь Красовский - Ал-Гебра

– А можно я тоже за что-нибудь подержу? – и, подло улыбаясь, ждал реакции окружающих.

В этот момент чувство вины сжало мою грудь, ведь если бы не тот инцидент, не было бы и такого мерзкого вопроса со стороны этого подонка. Виктория Игоревна остановилась на секунду, развернулась и подошла ко мне, и, вручив свою сумку и очки, направилась к Чалых, который стоял на ступеньку ниже и потому выглядел одного с ней роста.

– А почему и нет. Сможешь? – обратилась она к нему и с вызовом глядела в глаза нахала.

Чалых несколько стушевался, отвел взгляд в сторону и попытался выкрутиться, дабе не осрамиться и не потерять свой авторитет.

– Да, кое чё могу, у меня и специальный инструмент есть для этого. Хочешь, могу тебе дать его подержать? – вызывающе нагло заявил Чалых.

Довольный самим собой, он сплюнул в сторону. Тут Виктория Игоревна довольно эротично подобрала пальцами подол юбки, так, что стала видна кружевная кайма её чулок, и все присутствующие замерли в ожидании, что последует дальше.

– Эту яичницу что ли? – и пнула его в пах.

Чалых согнулся и взвыл от боли, не успев опомниться, поймал от неё апперкот и позорно упал на колени, брызгая кровью из носа. Ирка зааплодировала и все подхватили. Виктория Игоревна подошла ко мне, на её лице не отражалось никаких эмоций, ни даже признаков волнения, она лишь моргнула мне, забрала свои вещи и вошла в здание техникума.

– А ведь такое могло произойти и с тобой. И то, что этого не случилось, я нахожу весьма и весьма странным… – сказала Ирка, обращаясь ко мне.

Тут мой тёзка Масков, здоровый парень, хоккеист с последнего курса сказал, обращаясь к Чалых.

– Иди, умойся, Яичница!

Смех толпы снес напрочь с Чалых ореол опасного пацана с района, а прозвище Яичница крепко к нему приклеилось.

Осень брала своё, и темнеть начало раньше, а на меня напала хандра. Я, привалившись на парту, по сути, дремал, пока Виктория Игоревна что-то там преподавала, а Ирка как всегда прогуливала. С моего нового места был интересный ракурс по направлению преподавательского стола. Было хорошо видно её ноги, и я в течение всей пары мог на них пялиться, где-то в душе надеясь, когда в момент смены ног будет видно под юбкой чуть больше обычного. Я слышал, как она даёт задание, и группа притихла, пытаясь его решить, я же всё рассматривал её ноги. И тут они раздвинулись, волнение начало нарастать, я заметил, как рука Виктории Игоревны скользнула под крышку стола, она приподняла юбку, и моему взору открылись красные кружевные трусики. У меня бешено забилось сердце, я не мог оторвать глаз от увиденного, пока она вновь не опустила юбку. Я поднял глаза, Виктория Игоревна смотрела на меня, и в её взгляде не было доброго заигрывания, это был скорее холодный взгляд хищника, изучающего свою жертву. Уже когда все выходили из аудитории, и я был у самой двери, меня окликнул её низкий голос.

– Красовский, подойди ко мне.

Страх, что она повторит прошлую процедуру допроса, овладел всем моим телом и говорил мне: беги, беги. Но даже страх не смог противостоять её просьбе, мне пришлось на ватных ногах вернуться.

– Я знаю, как ты долго этого хотел, и решила сделать тебе маленький сюрприз, надеюсь, тебе понравилось.

Я хотел, ответить, но она прикрыла мои губы пальцем и сказала.

– Не надо слов, просто иди, и никому не рассказывай.

Всю следующую ночь стоило мне только зарыть глаза, как тут же появлялись её красные кружевные трусики. А потом в кресле, что мы сперли с Плотниковым из ДК, я увидел Викторию Игоревну, она сидела и смотрела на меня тем же прожигающим взглядом, что на прошлом занятии, я протёр свои глаза и больно ущипнул себя, но видение никуда не исчезло. Я собрался удостовериться в реальности моей галлюцинации, но тут в комнате зажегся свет, и появился взъерошенный Серега Плотников.

– Там такая жесть сегодня случилась, – начал он, – мы с дискотеки девчонок провожали и обратно с Русланом идём, вдруг, смотрю, мужик себя бензином облил и поджёг, и главное орет: “Отпусти! Уйди!” А кому орет? Никого рядом нет. Может, права моя бабка, когда говорит, что бесы в человека вселиться могут и заставлять делать с сами собой вещи всякие.

– Какие бесы? Ты что, поди с ума сошел? Черти ему всякие мерещатся, или напился до горячки, – возразил я.

– Может и так, но все одно жутко. Может, самогонки? У меня там запрятано.

Я согласился. Серега достал из чемодана под кроватью бутылку деревенского самогона. У меня оставалась с ужина вареная картошка. Порывшись в съестных запасах, я нашел ещё большую луковицу, которая также сгодилась в качестве закуски, разлил по кружкам самогон, в полном молчании мы выпили. Каждый был погружен в свои мысли. Плотников, видимо, думал о человеке, который себя сжёг, я же о Виктории Игоревне. На следующий день стало известно, что человек, совершивший акт самосожжения, не был ни сумасшедшим, ни сектантом, а одним из значимых людей в городе. Это был некий Крестов, который являлся директором спиртзавода, и облил он себя спиртом, а не бензином, как решил Плотников. Вчера у него родился второй ребенок, и говорили, что он был счастлив по этому поводу и ехал с роддома домой, чтобы обрадовать своих родителей.