Игорь Красовский - Ал-Гебра

– Когда такая тварь обходит тебя стороной, – это настоящее везение, – продолжала Усольцева, заметно нервничая.

– Света, ведь ты её даже не знаешь, а говоришь такие плохие вещи,– возразил я.

– Интуиция, Игорюша, – она положила мне в тарелку свою котлету и, вставая, чтобы унести поднос с посудой, добавила, – элементарная женская интуиция.

Это был первый раз, когда я увидел её. Как оказалась, она приехала заменить преподавательницу алгебры, которую две недели назад убила собственная семилетняя внучка. В день её юбилея на глазах гостей и родных, девочка случайно выстрелила бабушке прямо в голову из ружья отца, да так, что, по слухам, от головы нечего и не осталось. Поминальный обед организовали как раз в столовой нашего технаря, но этот день мне запомнился не столько панихидой по заслуженной учительнице, удостоенной ордена трудовой славы, а тем, что у меня возник конфликт с Бесом.

– Здравствуйте, меня зовут Виктория Игоревна. Я ваш новый преподаватель алгебры, – войдя в аудиторию, представилась она довольно низким, как в народе говорят, прокуренным голосом, но вместе с тем приятным.

Затем уже у своего стола она сняла свои солнцезащитные очки. На её лице открылся шрам, который начинался от линии роста волос на лбу, проходил практически рядом с левым глазом, пересекал щеку, затем опускался мимо краев губ и заканчивался под подбородком. Этот шрам и холодный взгляд голубых, практически синих глаз придавали её лицу несколько зловещий вид, между тем, я решил, это очень необычно и привлекательно. Виктория Игоревна окинула нас презрительным взглядом, и в какой-то момент наши глаза встретились, и показалась, что на мне она задержала свой взгляд, по спине пробежали мурашки. Она была прекрасна, и для педагога выглядела слишком юной. Большие глаза, изящные дуги бровей, чувственно очерченные губы были столь идеальны, словно сама природа хотела показать, какую красоту она может создать, учитывая каждую мельчайшую деталь, а какой славный носик и просто милые ушки! Её лик был словно из моих грёз. А фигура?! Фигура – просто мечта! Столь грациозных линий, изгибов и выпуклостей я не видел никогда в живом воплощении, грудь не была большой, но её упругость ощущалась даже сквозь одежду, особо выделялись аппетитные ягодицы, которые вызывали желание их укусить, словно налитый соком спелый фрукт. «Эх…» – подумал я, глядя на всю эту красоту. Так я всю пару просидел, любуясь и мечтая.

После занятий за техникумом, возле котельной, где мы обычно курили, разговоры были только о новом преподавателе, о её необычном шраме, пацаны обсуждали прелести её фигуры, а девчонки же старались как бы незаметно методами "фи" и кривлянием губ уменьшить её очарование в наших глазах. Но это не мешало им впоследствии осыпать её комплиментами, как только появлялась такая возможность, но мне доставляло нескрываемое удовольствие абсолютное игнорирование со стороны Виктории Игоревны этого притворного девчачьего подхалимажа. Тут же на нашем пяточке я узнал, что ей двадцать семь лет, что она приехала из Москвы, но, откуда у неё шрам, никто ничего не знал. Буквально через неделю у меня произошел очень неудобный инцидент с Викторией Игоревной. Она как обычно сухо объясняла новый материал, и ей было всё равно, слушаем мы её или нет, написала формулы на доске и, прохаживаясь между рядов, пыталась объяснить их смысл нам, которым вообще было не до алгебры. На мою беду она остановилась возле моего стола прямо таки задом, который притягивал меня, словно магнит желанием его потрогать. Неведомая сила потянула меня на всеобщее внимание, и я стал изображать, как я её цапаю за попу, пацаны ржали, а девчонки закатывали глаза, но всё же хихикали. Вдруг! Вдруг, Виктория Игоревна сделала шаг назад, а я, не заметив этого, увлеченный гримасами своей физиономии, не успел убрать руку. Её округлые ягодицы прижались к моей ладони, и я от неожиданности сжал их, да так и застыл. Вся группа затихла в ожидании развития дальнейших событий. Я поспешно убрал руку, но по-прежнему ощущал в них тепло женского тела. Вопреки всеобщим ожиданиям скандала, математичка спокойно закончила лекцию, затем села за свой стол. Я выдохнул, решив, что всё обошлось, расслабился и повернулся к Штейнеру, что сидел сзади. Мы начали шутить над произошедшим. В какой-то момент я почувствовал сзади на своих плечах чьи-то руки, краем глаза я видел рукава чёрного платья Виктории Игоревны, её руки больно придавили меня, я повернулся. Виктория Игоревна по прежнему сидела за своим столом, но очень пристально смотрела на меня, и когда наши глаза встретились, мне стало весьма не по себе. После занятий я решил извиниться перед ней, чтобы избавиться от неприятного ощущения, и, дождавшись, когда все покинут аудиторию, вошёл. Она сидела за столом, листая какую-то толстую с ободранной обложкой и дореволюционным шрифтом книгу.