Жоэль Шарбонно - Испытание

У каждого из нас есть деревянный шкафчик для повседневной одежды и обуви. Одежда для особых случаев хранится в большом угловом гардеробе. Мама не устает напоминать о важности первого впечатления. Я, прикусив нижнюю губу, раздумываю, на какой одежде остановиться. Одевшись не так, как всегда, легче почувствовать уверенность в себе. Но сейчас у меня в голове звучит и отцовский голос, и я представляю улицы брошенного города, по которым он брел в своем сне. Оба моих платья мне там не помогут. Даже если эти сны не имеют отношения к реальности, я в глубине души знаю, что, после того как начнется Испытание, от нарядной надежды не будет проку.

Махнув рукой на наряды, я подхожу к шкафчику, верой и правдой служившему мне с детства, и выбираю две пары прочных удобных брюк, две прочные рубашки, самые удобные башмаки. Все это раньше принадлежало моим братьям. Эти вещи помогут мне перенести одиночество, которое я уже чувствую. Я забираю пижаму и нижнее белье и аккуратно складываю все вещи в рюкзак. Места для двух личных предметов, которые мне разрешено взять с собой, еще полно.

Сидя на краю своей кроватки, я разглядываю комнату. Если бы отец не рассказал мне о своих снах, я бы взяла свою флейту или серебряное ожерелье – мамин подарок на шестнадцатилетие. Вместо этого я размышляю, что может пригодиться, если Испытание окажется не просто серией письменных экзаменов.

Через несколько минут я встаю и достаю из шкафчика карманный охотничий нож. По такому же есть у всех моих братьев, это подарки отца. В складном ноже имеется отвертка и много полезных штук. С одним личным предметом определилась, теперь – второй. В голову приходит только одна мысль насчет того, что могло бы пригодиться, но это не мое, а Зина, у которого следовало бы попросить разрешения, нет рядом.

В прошлом году отец стал разрешать Зину проводить эксперименты по его собственным проектам. Некоторые из этих проектов заставляли Зина выходить за периметр колонии. Границы были проведены не столько для того, чтобы к нам не проникали люди и звери со стороны, сколько как напоминание жителям Пяти Озер, что земли вокруг могут таить опасности. Во время трех последних стадий войны мощные землетрясения изменили структуру земли. Одинокий путник, провалившийся в появившуюся в результате землетрясения трещину, может погибнуть, сломав шею, замерзнуть, обгореть, умереть от голода. Во избежание этого отец снабдил Зина маленьким переносным приемником-передатчиком, предоставленным властями Содружества. Прибор оснащен компасом, калькулятором и системой связи, позволяющей в случае чего связаться с аналогичным устройством в отцовском кабинете. Не знаю, как он работает, но уверена, что при необходимости легко разберусь.

Когда Зин не работает за пределами колонии, он оставляет устройство на полке рядом со своей кроватью. Вот она, на обычном месте. Мои пальцы хватают прибор, и у меня сжимается сердце. Я бы предпочла, чтобы Зин был дома и сам разрешил мне его забрать, чтобы сказал мне, что прощает за то, что меня выбрали, а его нет. Мне хочется объяснить Зину, что наш отец, делая вчера свое сообщение о картофеле, пытался его защитить, что им руководило не взыгравшее честолюбие, а отцовская любовь.

Для сохранности я заворачиваю прибор в носки и опускаю в рюкзак, надеясь, что Зин вернется до моего отъезда и что я успею сознаться, что захватила в Тозу кусочек от него. Правда, я знаю, что этого не произойдет. Зин – самый головастый из моих братьев, но притом и самый эмоциональный. Уин, Харт и Хеймин – добрые и любящие, но относятся ко всему несколько пренебрежительно, огорчая этим маму. Зато Зин – пламенная, страстная натура. Он легко вспыхивает, но его любовь не знает преград. Потеря любимого человека для него почти невыносима. Когда умер наш дедушка, он промолчал целый месяц.

Сидя на кровати Зина, я пишу записку с объяснением, зачем мне понадобился его прибор, и с признанием в любви к нему. Надеюсь, это не прощание навечно, но уверена, что проститься с ним лично уже не получится.

Теперь, когда все собрано, меня охватывает паника. Завтра я расстанусь со всем тем, что знаю, и окажусь лицом к лицу с неведомым и потенциально опасным. Больше всего мне сейчас хочется залезть в постель и укрыться с головой. Вместо этого я затягиваю и застегиваю рюкзак, закидываю его на спину и возвращаюсь к родным, надеясь насладиться последними часами в их обществе.

Мои братья еще спят у себя в комнате, когда отец будит меня. Я спала урывками и совершенно не выспалась. Я натягиваю коричневые рейтузы, надеваю легкую блузку с короткими рукавами и ботинки, хватаю рюкзак. Мама дает мне выпить стакан молока. Глаза у нее красные, но она больше не плачет, а говорит, что гордится мной. Я заставляю себя не повиснуть на ней при прощании. Мне стыдно за все те моменты, когда я злилась на нее за то, что она не одобряла мое стремление попасть в Университет. Теперь я понимаю, почему она так опасалась моего успеха. Но поздно что-либо менять.