Ольга Волошина - Однажды в Урюпинске

– Ну и приметы! Да в Москве и области таких многие тысячи. И увидишь – не признаешь ни за что, – разочарованно протянула я.

– Ещё как узнаю, – обиделся бродяга. – У него на правом рукаве куртки порез огромный буквой «Г», нитками через край зашитый. Вряд ли таких рукавов хоть пару найдёшь. Порванные куртки все выкидывают. Кроме нашего брата, конечно.

– И где же мне эту куртку искать?

– Уж это твоя забота. Ну, так что? Я тебе, что знал, как на духу выложил, ничего не скрыл.

Бомж выжидательно смотрел на меня. Вдали загудела электричка. Я вынула сотню и протянула своему осведомителю. Быстро схватив деньги, он прыгнул в открывшиеся двери и мгновенно исчез в глубине вагона. А я потащилась к переходу, поезда в Москву отходили от другой платформы.

В электричке пыталась разложить по полочкам добытую информацию. Самое важное – Настя ничего не придумывает. Похоже, девушка в самом деле кому-то встала поперёк дороги. Теперь найти бы этого «кого-то».

На стоянке у вокзала я нашла свою машину и поехала домой. Перекусила наскоро прихваченным по дороге сэндвичем, выпила две чашки кофе и отправилась к Дашиному дому, в надежде встретиться с мальчиком Юрой, единственным моим свидетелем.

Возле подъезда я очень удачно с ним столкнулась: парень вышел на улицу, помахивая пластиковым пакетом. Он узнал меня и счёл нужным сообщить:

– Мне в магазин срочно надо. Из школы шёл, забыл хлеб купить. Сейчас отец на обед приедет, а дома ни крошки хлеба нет.

– Да я у тебя не отниму много времени. А хочешь, на машине подвезу?

– Не нужно, булочная тут рядом, через квартал. Дворами и вовсе быстрее. Давайте, тут постоим, только уж недолго.

Я достала из сумки конверт с фотографией, любезно предоставленной мне Кириллом. Юра внимательно рассмотрел снимок, и не колеблясь указал на Николая.

– Вот этот и приходил к соседке. Я его не в первый раз видел, потому и запомнил хорошо. Если это всё, то я побегу?

Мальчик скрылся за соседним домом, а я, утопая в сугробах, побрела к дому, не обращая внимания на расчищенные дорожки. Повалил снег, густой и влажный. Ветер пригоршнями бросал его мне в лицо, залепляя глаза.

И я почувствовала, что очень устала. Захотелось лечь на диван, взять в руки книгу и погрузиться в чужой, придуманный и необременительный мир. Забыть о своих и чужих проблемах.

Домой я пришла, уже решив по дороге оставить Николая на потом.

На торжественной церемонии закрытия Фестиваля региональных телепрограмм Олесе вручили солидный диплом и призовую бронзовую статуэтку, изображавшую, видимо, музу телевидения. Была оглашена сумма первой премии, каковую должны перевести на счёт родного Олесиного телевидения в самое ближайшее время. Сумма по Урюпинским понятиям совсем немаленькая, в родном коллективе будут чрезвычайно рады деньгам. Ну и, конечно, громкой славе.

Когда все речи были сказаны, призы и дипломы нашли своих завоевателей, участников и гостей пригласили на банкет в ресторан.

После банкета, закончившегося далеко за полночь, Олесю с Петей на машине доставили в гостиницу. С лица юноши не сходила блаженная улыбка. Прощаясь у двери Олесиного номера, Петя сказал:

– Представляете, Олеся Николаевна, как нас будут дома встречать?

– С оркестром и цветами! И самые красивые урюпинские девушки будут писать тебе письма, – засмеялась Олеся. – Ладно, иди спать, завтра нас ждёт большая культурная программа.

Олеся приняла душ и легла в постель. Несмотря на безумную усталость, заснуть не удавалось. В памяти вновь прокручивался сегодняшний день. Олеся верила в успех и всё-таки была ошеломлена, когда жюри объявило итоги.

Потом её мысли обратились к разговору с Борисом. Теперь она не сможет вернуться домой, пока не узнает хоть крупицу правды о гибели Ирины. Может поговорить с начальством об отпуске?

***

С утра Олеся с Петром долго обсуждали план знакомства с культурно-историческими ценностями, одновременно жуя бутерброды и прихлёбывая кофе в гостиничном буфете. В результате бурной дискуссии в списке остались храм Христа Спасителя, музеи – изобразительных искусств имени Пушкина и восковых фигур. На последнем объекте особенно настаивал Петя. Олеся уступила, прикинув, что на Третьяковку или Кусково времени не хватит. Парки и архитектурные памятники решено было оставить на более тёплые времена.

В результате громоздкий помпезный храм не понравился обоим. Из музея изобразительных искусств Пётр откровенно торопился уйти, предвкушая встречу с великими сего мира – из воска и прочих подручных материалов. На Олесю же восковые куклы нагоняли тоску. В целом культурную программу решено было признать достаточно интересной.