De Zeus - Оптимум, или Относительный критерий

– Так, – остановила спираль своего движения Мари. – Об это никто не должен узнать. Не спускать глаз с Жана. Как её зовут? Узнать, как её зовут, – не дожидаясь ответа, продолжила она. – Какой самый худший вариант? Моим это не выгодно! Да они подобным и не занимаются! Те, с кем договорился Жан? Нет. Они попутчики, им это не надо… Или да?… Или нет?… Нет… Они не будут тягаться с моими, это глупо. Кто это? Валеро, какой худший вариант?

– Ну, мне надо над этим поработать, – довольный произведённым эффектом, многозначительно ответил он.

– Худший вариант – это какая-то спецслужба, – отвечая за Валеро, утвердительно предположила Мари. – И это уже проблема… Хладнокровный, безликий механизм, работающий в интересах целой системы. Эти уже не заинтересованные личным интересом. Игра другого порядка…

– Я просто не хотел Вам этого говорить, – хитро подтвердил понравившуюся мысль Валеро, автоматически приписав её своему авторству.

– Так, об этом никто не должен узнать…

Разговор продолжался ещё какое-то время, но, так сказать, не носил принципиального характера, так, обмен домыслами. Все зёрна сомнения были уже посеяны в сознании.

Человеческое сознание! О, это очень своеобразная штука. Мы до сих пор до конца не понимаем, как оно устроено и что это такое вообще. Это бесстрашный герой и великий стратег и в то же время подлый трус, невидящий бревна в собственном глазу. Сентиментальный романтик и пошлый циник. Человек с большой буквы и низкий “подлец”. И всё это может уживаться в сознании одного человека, просто об этом не принято говорить вслух. Но попав в экстремальную ситуацию, выпав из привычной реальности в неизвестную действительность, очень часто сознание оказывается в беспомощном состоянии, и уже неспособно владеть ситуацией. И человек вдруг становится самим собой, тем, кем он является на самом деле, пусть и на очень короткий промежуток времени. Будь то резкий разговор, драка или же смертельно опасное действие, всё происходит самым мистическим образом, совершенно независимо от желания и контроля человека, но совершаемое именно им. Это уже потом сознание “берёт себя в руки”, называя это силой воли, и начинает “рассказывать” своему хозяину, что именно тот думал в самый опасный для него момент, при этом снова медленно овладевая контролем над мышлением человека. На что только не способно наше сознание, но уже после случившегося.

Что-то подобное произошло и с Мари. Этот разговор оказался для неё действительно экстремальным, и в какой-то момент она ощутила почти физически ту самую действительность. Это было совершенно осязаемое чувство. Чувство того, что всё, что произошло с Жаном и есть настоящая жизнь. Что её жизнь совсем не такая, как ей кажется и что Жан видит её другими глазами. Что-то, что произошло, совсем не трагедия, а чья-то новая жизнь. Что она уже немолода и является атрибутом жизни своего мужа. Что у неё уже есть дети и Жан такой же живой человек.

Но это состояние продлилось недолго. Сознание вернулось к Мари, и было категорически с этим несогласно, пустив в ход своё главное оружие и инструмент манипуляции страх. И как психика является гранью между сознательным и подсознательным, внутренним и внешним, а пространство и время, границей между энергией жизни и материальным телом, так и страх становится непреодолимым препятствием для человека, скрывающим от него самого его истинную сущность.

Далее события стали разворачиваться, наверное, самым естественным образом. Высокая шатенка и политик постарались сгладить возникнувший “пикантный острый угол” в отношениях. При следующем свидании, Наони обрисовала Жану картину аборта, со всеми подробностями и трудностями в её ситуации, продемонстрировав медицинское подтверждение своего "положения', подготовленное “технической поддержкой” спецслужбы. Жан же в свою очередь так и не смог утвердительно ответить. Это как-то не соответствовало представляемому им образу. Общее нарастающее напряжение и так сковывало руки, и ему пришлось пока рассуждать о возможности “невозможного”, молча подбадривая себя “христианским чувством” и самим фактом возможности продолжения своего рода. Агент предусмотрительно не мешал развиваться этой мысли, предоставив ей “управляемую свободу действий”, что, в свою очередь, не помешало высокой шатенки продолжить использовать “отточенный механизм”. Наони была уверенна, что это напряжение продлится не долго, а “железный молот” с одного удара расставит все “точки над и”. И угол был сглажен на какое-то время.